Оливер на время остался в Дубай, так как хотел проследить за делом Арины. Ей дали шестнадцать лет и депортировали на родину. В тот день, когда она покинула Эмираты я почувствовала, как распускается еще один узел внутри.
Илона пыталась избавиться от своих демонов, и у нее это понемногу получалось. Мы стали часто видеться, но прежняя дружба все же осталась в прошлом. Каждая из нас изменилась, каждая пошла своей собственной дорогой.
Я была счастлива с Яковым. Мы купили небольшую квартиру в вилле на берегу, недалеко от Дубай, чтобы Яков мог работать и дальше в сыскном агентстве. Он загорелся идеей найти оставшихся девушек и помочь им, или же найти их тела. Я не возражала, не смела возражать.
Я же пока нашла себя в обустройстве нашей виллы. Мне было спокойно дома. Пока выйти из своего убежища мне было страшно, но каждые выходные мы с Яковым ездили в Дубай смотреть на фонтаны. Да и Эмираты со своей культурой не располагали к общению без сопровождения. Но мне это даже нравилось. Я выращивала цветы и плела изделия из джута. Спустя год открыла свой канал, на котором вела переписку с такими же девушками, пострадавшими от насилия. Яков говорил, что единственный мой грех – это излишняя доброта и сострадание. Его слова всегда были для меня лечебным бальзамом.
Иногда он спрашивал меня о письмах, но их содержимое я не помнила. Не помнила, как писала и не помнила куда они потом исчезли. К слову, темный дым больше не появлялся. Я надеялась, что никогда его не увижу, но иногда в особо темное время суток, или в грозу мне казалось, что я вижу его клубы под самым сводом неба.
Наверное, такой конец моей истории, истории девушки, желающей вырваться из-под лап монстра, пришелся бы всем по вкусу. Но я все же должна отметить, что большая часть тех, кто попадает в подобные ситуации, тех кто остался изображением на фотографии в Таджуре, тех, чьи тела так и ищет мой любимый Яков – их истории закончились куда хуже.
И просыпаясь каждое утро под запах сожженных тостов я молюсь, чтобы моя история оказалась реальной. Мне до ужаса страшно однажды открыть глаза и осознать, что я до сих пор в той серой грязной клетке, лежу в затертом испачканном платье с пайетками, в собственной моче. Что все это было только в моей голове, что я встречу свою смерть здесь, одна, без права на лучший исход, без права на жизнь.
Конец