Нахмурив брови, я с трудом открыла глаза. Голова весила около тонны, никак не меньше. События прошедшей недели навалились на меня одномоментно, заставляя испуганно вздрогнуть. С подозрением осмотрев обстановку я сделала два вывода: во-первых, я находилась в больничной палате, так как стены пол и потолок были выложены стерильно чистой белой плиткой. Во-вторых, со мной явно что-то происходило, что-то было не так. Нет, с моим телом, по внешним признакам, ничего не произошло, не считая огромной шишки на голове. Но все равно я ощущала, что более мое тело мне не принадлежит. Я уже ощущала однажды такое же чувство, и признаться честно, не думала, что мне снова придется это пережить.
Осторожно встав с прохладной белой кушетки, я сделала круг по комнате. Она была больше той конуры, куда меня закинули изначально. Интересно, что изменилось? Почему они передумали? Неужели мое шоу так подействовало?
Грязное клубное платье, огромные кроссовки и ошейник с током исчезли. Их место занял длинный белый сарафан на тонких бретелях. Он был сделан из приятного хлопка, нежно обволакивающего мое тело. На мгновение я почувствовала себя героиней фильма “Обитель зла”. Уж очень был похож сюжет. Но сразу же отбросила эту пугающую мысль. Неужели, моего похитителя задел мой монолог про Орсолано? Или дело в Арине? Сейчас я снова ничего не понимала. Как только я продвигалась все ближе и ближе к разгадке, так она ускользала от меня все дальше, запутывая сильнее. Я уже с трудом понимала, где сон, а где явь. Может быть в этом и крылся план моего мучителя? Если это так, то он или они определенно добились успеха.
— Эй, есть кто-нибудь? — крикнула я, но мой вопрос остался без ответа.
Кричать снова мне не хотелось. Почему-то я была уверена, что не стоит этого делать.
Ради интереса я подошла к белой металлической двери и повернула ручку. Я была уверена на все сто процентов, что дверь будет закрыта, но с тихим шипящим звуком дверь отворилась.
Мое сердце забилось, руки вспотели, а по телу пробежала волна возбуждения. Неужели, все закончилось и меня спасли? Неужели это конец?
Нервно дернув от себя дверь, я оказалась в таком же белом стерильном коридоре. Определенно, это была больница или нечто очень на нее похожее.
Ступая босыми ногами по ледяной белой плитке шаг за шагом, почти беззвучно, я дошла до конца коридора, насчитав по дороге три двери. Они были такого же белого цвета, как и моя дверь, но две из них были заперты. Третья дверь, ближайшая к моей палате оказалась открыта.
Распахнув ее пошире, я все равно ничего не смогла разглядеть, так как внутри не было света. Машинально я провела руками по стене слева от двери, но ничего не нащупала. Тьма была настолько густой, что свет, проникающий из коридора, не освещал комнату дальше метра.
Развернувшись лицом к стене, начала ощупывать ее в поисках выключателя. В этот момент судно качнулось на плаву и дверь, через которую я попала в комнату, захлопнулась с оглушающим хлопком, оставив меня в полной тьме. Из-за стука собственного сердца я не слышала других звуков. Наверное, это было хорошо, не знаю, что бы я сейчас сделала если бы услышала какой-то подозрительный шум. Наверное, кричала бы как недорезанная – подсказало услужливо подсознание. И тут я была с ним согласна.
С другой стороны, чуть в отдалении от двери, обнаружился маленький выключатель. Радостная от своей находки, я ударила по нему рукой. В комнате замигали красные люминесцентные лампы и свет зажегся. Не ярко-белый, как я ожидала, нет. Ало-красный, чем-то напоминающий свет для проявления фотобумаги. Ну, ничего – хоть так, – успокоила я себя.
Повернувшись, я замерла в нерешительности и было из-за чего: через всю комнату были натянуты длинные тонкие веревки. На некоторых висели маленькие белые бумажки. На двух ближайших фотографиях была изображена маленькая девочка лет десяти в желтом сарафане.
Я оторвала фотографию и поднесла ближе, не в силах поверить.
Это была я. И на второй фотографии тоже. Словно в бреду я начала резко дергать фотографии с веревки, отчего та невольно пружинила в ответ.
Фотографии, словно маленькие разноцветные птицы разлетались по комнате, оседая на полу белыми пятнами. На всех карточках была я. Вот я глажу Рекса, нашего пса. Он умер, когда мне было девять лет. А вот тут мы с Давидом собираемся на рыбалку, и на соседней фотокарточке тоже рыбалка…