— Эй, чего так долго? Что там случилось? — спрашиваю я, но он молчит.
Это настораживает меня.
— Как там пробки, не смог починить, да? — кажется мне пора научиться думать, а потом говорить, так как парень с шумом вдыхает воздух.
Я чувствую его руку на своей шее. Это так необычно, так волнующе.
Его рука скользит выше, поглаживает меня по щеке, и я закрываю глаза в ожидании поцелуя. На талии ощущаю его вторую руку.
— Полегче, ковбой, — шепчу ему я, но он, наоборот, еще крепче впивается пальцами в мое тело.
Его губы накрывают мой рот. Он намного выше меня, отчего мне приходится запрокинуть голову. Этот поцелуй определенно более уверенный. Первый раз, когда он поцеловал меня около дома, парнишка дрожал как осиновый лист. Мне тоже было невероятно страшно, но любопытство было сильнее.
Сейчас же, его поцелуй более осмысленный, жадный, требовательный. Он кусает меня, однако что-то в его напоре кажется мне противным, неуместным. Я поднимаю руки и запускаю пальцы ему в волосы. Тяну его от себя, и он подчиняется. Его мускулы ходят под кофтой, я ощущаю их своим телом, своей грудью. Парень начинает целовать мою шею, его руки везде. Они проникают под мою кофточку, скользят по стянутым черными колготками ногам. Он повсюду. Требовательный, жадный.
Внутри меня разгорается паника. Мне становится душно. От его настойчивости мне становится не по себе. Его поцелуи вдруг превращаются в склизкие булькающие слюнями облизывания, а горящие и шершавые руки царапают мою кожу.
— Эй, Ромео… — начинаю я, но он снова закрывает мой рот поцелуем. — Постой…послушай, давай… давай не будем…
Но он не слушает. Его рука обхватывает мою грудь, теребит сосок и я вздрагиваю от отвращения. Мне удается чуть отодвинуться, запускаю руки между нами и уперевшись ладонями в его грудь, начинаю с силой его отталкивать.
— Подожди! Я не хочу…
— Хочешь. Я чувствую, как ты это хочешь.
Его голос низкий, хриплый, совсем не такой, каким был буквально пять минут назад. Он изменился, как и его поведение. Он почти стянул с меня колготы, когда внизу раздался топот.
— Мария, пора домой! — бабушка! Ее голос наполнил стены. Такой звонкий, такой громкий. Он разрушал морок, разгонял дурман в моей голове.
— Да, ба! Уже иду! — мой голос дрожал, из натертых поцелуями губ вырывалось прерывистое дыхание.
— Смотри мне, не опаздывай! Вот-вот должен подъехать Игорь Николаевич, а ты снова где-то теряешься! Еще и тьма какая! Опять что ли жгла что-то? Или телефон свой тыкала?
Голос бабушки начинал удаляться, но я уже не слышала ее последние фразы, когда зажегся свет. На чердаке была всего одна, маленькая лампа, но она как раз располагалась в углу, напротив моего лица. От ее яркого света слезились глаза, однако проморгавшись я смогла разглядеть мужчину. Его лицо было совсем рядом, куртка была расстегнута, воротничок из-под подрясника съехал на бок.
Опустив взгляд ниже, я заметила, что моя кофта сбилась на шее, оголяя грудь, колготки на ногах тоже практически были спущены. Я судорожно взметнула руки вверх, в попытках прикрыться, то отчим вернул их на место. Он был сильнее. Он был возбужден. Я заметила его оголенный член и уставилась, не отводя взгляд.
— Что, Мари, нравится то, что ты видишь? — такой тихий голос и такой ненавистный. Как мог этот монстр, этот противный человек только что целовать меня?
От это мысли к горлу подступил комок желчи. Мое лицо искривилось, что видимо, пришлось ему не по душе. Он положил одну руку мне на горло, а другой рукой продолжил тереть свой член.
— Ну же, Мария.. — прошептал он наклонившись ниже ко мне, — открой рот. Сделай папочке приятное.
От его слов внутри меня что-то сжалось. Непроизвольно я свела ноги, что не осталось без его внимания. Он улыбнулся своей мерзкой, довольной улыбкой.
— Ты хочешь меня, маленькая дрянь! Скажи Мария, как часто ты ласкала себя, представляя меня рядом, как часто ты лежала здесь, на шкурах и ублажала свое тело?
Я не хотела его слушать, не хотела, чтобы эти отвратительные грязные слова проникали в меня. Его слова как яд – они отравляли мои мысли, вызывали яркие запретные картинки. Мой рот открылся в поисках воздуха, и он застонал. Я чувствовала, как он трется о мой голый живот, но мне было все равно. Его хватка на моей шее становилась все сильнее и сильнее. Он терся о живот, покусывал соски, стонал в мои открытые губы. Я же хотела, чтобы он закончил, довел себя до края и прекратил все это. Или же убил меня. Сейчас я была готова принять все что угодно, любой выход был бы для меня приемлем. Но он все продолжал и продолжал. Мое сознание болталось на грани: я то и дело теряла сознание от нехватки воздуха и он чуть припускал руку, но когда я начинала часто моргать или же обхватывать его руки, для того чтобы сбросить их, он снова усиливал хватку.