На лице девушки промелькнуло недоверие. Она медленно наклонилась и взяла несколько листов, находившихся в непосредственной близости от нее. Пробежав глазами по тексту, Арина судорожно втянула воздух, но ничего не сказала. Отбросив бумаги в сторону, девушка сделала несколько шагов к выходу, но опомнившись обернулась.
— Договор…о расторжении…право собственности на квартиру… оценка.. Какого черта? — бросила девушка, пнув ногой стол, отчего из конфетницы посыпались лакомства.
— Не ругайся — это некрасиво! Все же я раньше был священником…
— Мне плевать. Не увиливай – что все это значит?!
— Я заключил контракт.
— Точнее. — прошипела она, хотя была не уверена в том, что ей хочется услышать продолжение. Но на бумаге стояла мамина подпись и подпись этого козла.
— Дело в том, что эта квартира была моя. Вы с Ларисой жили в моей квартире, понимаешь?
— Нет! Это …
— Не перебивай. Раз задала вопрос — слушай ответ. Много лет назад я приютил твою маму. Мы жили тут долго и счастливо какое-то время, но как ты помнишь в один прекрасный день счастье закончилось. А квартира осталась. Арина, девочка моя, я не такой скупердяй как меня скорее всего описывала твоя мама, я не враг тебе и никогда не хотел зла. В знак того, что я говорю правду, я отписал квартиру тебе. Это как раз запечатлено на бумагах, которые улетели чуть дальше, вон там, под тумбой, на полу.
Он указал пальцем на белый лист, покоящийся у окна. Он сиротливо лежал текстом вниз. Арина проигнорировала его скрытый указ. Она не подойдет, не станет наклоняться.
— Но?... — В таких сделках все было “НО”. Оно было жирным, оно было решающим. Зачастую “но” было важнее самого договора. Оно шло мелкими титрами, фоновое, бесцветное как огромный клоун посреди спальни. Не замечать его, игнорировать было бы преступлением.
— Но ты должна отработать на моем судне пять лет. Тебе сейчас пятнадцать. Я отпущу тебя через пять лет.
— Нет! Ты с ума сошел?!
Арина удивленно распахнула глаза. Она не могла поверить в то, что у него повернулся язык попросить ее о таком! Ей не хотелось его видеть снова, ни единого раза, а тут целый контракт!
Но Игоря не смутил ее ответ. Он был готов к ее непокорности.
— Это хорошая сделка, соглашайся. Я предлагаю не часто, но у тебя, конечно же, есть право получить от меня некоторые плюшки.
— Пять лет?! Лучшая часть моей жизни должна пройти на какой-то лодке?! Я не понимаю..
— Поверь, Белоснежка, твои ровесники будут пахать за такую же квартиру добрую половину жизни, а некоторые и того больше.
— Но это же аморально!? Мама …
— Мама уже подписала.
Арина поняла, что он ждал. Он тянул до последнего чтобы бросить ей в лицо эту фразу. Только настоящий мерзавец мог вот так ворваться в дом к своей бывшей жене и дочери, которая не видела его много лет и делать подобные предложения. Он явно был не в своем уме.
Неожиданно Арине стало страшно. Он смотрел на нее, но все что видела девушка — монстра. Его глаза были пусты, словно внутри сердца этого мужчины располагалась зияющая черная дыра, словно по его венам тек исключительно холод. Таким людям как ее отец, ничего не стоит взять нож из подставки, позади девушки и всадить ей по самую рукоять. Арина видела такой взгляд лишь однажды, и никогда его не забудет. В тот самый день когда она последний раз праздновала свой День рождения. Именно так смотрел он на нее тогда, много лет назад. Черными угольными пустыми глазами, в которых не было заботы, не было любви.
Но она больше не маленькая Ариша. Она сама превратилась в угрозу, сама стала стервой, злом. Возможно, если она согласится, то получит не только квартиру в центре города, но и шанс отомстить. А это того стоило.
— Подумай лучше, если ты не согласишься, то вам придется прожить всю жизнь на улице. Вряд ли у твоей мамаши хватит смелости сменить работу. А может и мозга.
— Я отказываюсь. Все равно откажусь, тебе не уговорить меня.
Он тут же подскочил на ноги. От милого и смешного мужчины, готового пойти на уступки не осталось почти ничего. Не церемонясь, он схватил ее за горло и прижал к холодильнику, отчего на пол посыпались магниты из журналов с динозаврами.
— Ты будешь на меня работать! Будешь делать все, что я тебе поверю.