Я могла. Я всегда ненавидела одиночество. Но даже в самые тяжелые времена, когда я сидела в тюрьме, я не была по-настоящему одинока. У меня были мои охранники и мои мучители. У меня были призраки всех тех, кого я убила. Еще совсем недавно, во время моего пребывания в Райсоме, окружающие люди понятия не имели, кто я на самом деле, и это, безусловно, было своего рода одиночеством, но я никогда не была по-настоящему одинока. Идея, возможность существования в мире, во вселенной, в которой никого нет. Остаться в полном и неизбежном одиночестве... Это был настоящий ужас.
Маленькая девочка-пахт покачала головой. «Мне бы хотелось иногда побыть одной». Она взглянула на младшего брата, вцепившегося в ее когтистую руку.
Сирилет улыбнулась ей и кивнула. «Братья и сестры могут быть жесткими. По крайней мере, он еще не пытался тебя убить». Она взглянула на Кенто, но моя старшая дочь даже не повернулась, чтобы подтвердить ее слова. Маленькая девочка-пахт нахмурилась и попыталась высвободить руку, но брат сжал ее крепче.
Сирилет вздохнула.
— У монстра не было ни братьев, ни сестер, ни родителей, ни друзей. У него никого не было. Время от времени он наблюдал за другими вселенными — его сила была настолько велика, что он мог это делать, — но он не нашел никого похожего на себя. Никого, кто мог бы понять его или общаться с ним. Поэтому он решил сделать себе компанию. И завел детей.
— От кого? — спросила девочка-пахт.
Сирилет усмехнулась:
— От себя.
Девочка-пахт широко раскрыла глаза и обнажила клыки. Со времен, проведенных с Иштар много лет назад, я знала, что так пахт выражает отвращение.
Сирилет кивнула, затем перевела взгляд своих темных глаз на меня. «Он создал Ранд и Джиннов», — сказала она.
Я уже знала это. Я поняла это много лет назад, еще до того, как Сирилет родилась. Я думаю, моя дочь проверяла меня, пытаясь понять, как много я знаю.
— Он дал им частичку себя, своей силы, — продолжила она. — Создатель пытался создать себе компанию, но он также пытался понять себя. Он думал, что, если сможет удалить частички себя, вложить их в новые вещи, в новую жизнь, то, возможно, сможет понять их, а через это понимание — и самого себя.
Я усмехнулась:
— Прямо как Ранд и Аспекты.
— Как ты думаешь, откуда у них эта идея?
В этом был большой смысл. Сссеракис как-то сказал мне, что Ранд и Джиннам не хватало воображения. Да, они утверждали, что что-то создали, но, на самом деле, это было воссозданием или переделкой. Севоари был основан на Оваэрисе, существа, населяющие его, были взяты из воображения землян, пахтов и других разумных рас. Города Джиннов, сама их эстетика была основана на архитектуре гарнов. Ранд утверждали, что они создали нас — землян, пахтов и таренов, — но, на самом деле, они изменили то, что уже было здесь, примитивные расы Оваэриса.
— И что случилось потом? — спросила девочка-пахт. Ее брат прильнул к ней, посасывая один из своих когтей, как дети землян делают со своими большими пальцами. Она положила руку ему на плечо. — Если... — она нахмурилась. — Если монстр создал богов, то как они попали сюда?
— Изгнание, — сказала Сирилет. — Дети Создателя были буйной компанией. Я уверена, ты знаешь, что братья и сестры ссорятся, и дети Создателя постоянно ссорились. Разочарованный, Создатель отправил их сюда, запер внутри наших лун. Он и раньше видел Оваэрис, когда наблюдал за вселенными, и уже знал, что наши луны сделаны из странного металла, который сопротивляется его силе. Недостаточно, чтобы сделать бессильным его, но достаточно, чтобы сделать это с его детьми, которые и близко не обладали его силой.
Маленькая девочка посмотрела в небо. За огромным разломом, который теперь превратился в темную пустоту в небе, мы едва могли разглядеть Локара, все еще висящего над нами. Теперь от него осталась лишь жалкая оболочка. Его синяя кожа никогда не давала столько света, как у Лурсы, но теперь, когда та покинула его, он казался темнее, уменьшившимся в размерах. Он был вскрыт, внутренности вырваны, повернуты к Оваэрису так, что мы почти могли заглянуть внутрь него. Большая часть его поверхности была разрушена, массивные трещины шли по всей его поверхности. Огромные куски его каменной плоти были оторваны и висели между ним и нами. Там, наверху, все еще виднелись кусочки Лурсы, их красный цвет стал таким темным, что казался почти фиолетовым. Вот что оставила нам Сирилет. Одна луна рухнула на землю, и я все еще не могла понять последствий этого. Другая луна была треснутой, разбитой вдребезги, из нее сыпались камни, как кишки, тянущиеся по небу.