Остальные теперь указывали на разлом, но не на то место, где он касался земли, — тонкую трещину в мире, — а на то место, где он был большой, зияющей дырой.
— Что это? — спросила Кенто.
Из разлома хлынула тьма. В лучах ленивого послеполуденного солнца она стремительно опускалась к земле, отбрасывая дымящуюся тень. Я отвернулась от этого зрелища и стала наблюдать за Сирилет.
— Оно приближается, — повторила она. Она сделала шаг вперед и приветственно раскрыла объятия. — Иди ко мне.
И все же я не сводила с нее глаз. Если бы я могла что-то изменить, я бы это сделала. Я бы изменила много чего. Я бы больше разговаривала с Сирилет. Уже в детстве я бы заставила ее понять, кто она такая и откуда родом. Возможно, что еще важнее, я бы заставила ее понять, кто я такая и почему ей никогда не следует пытаться подражать мне. Но теперь было уже слишком поздно.
— Мне так жаль, Сирилет.
Она даже не обернулась, чтобы посмотреть на меня. Я не уверена, что она меня услышала. Она сделала еще шаг вперед, ее темные глаза были маяком, сияющим в темноте, надвигающейся на нас. Она широко раскрыла объятия.
— Иди ко мне, Сссеракис.
Древний ужас кричал, когда летел. Возможно, от волнения, предвкушения. Возможно, от боли, вызванной палящим солнцем. Сссеракис кричал до тех пор, пока не пролетел прямо мимо Сирилет и не ударил меня в грудь.
Глава 38
ЭСКАРА! закричал Сссеракис у меня в голове. Ледяной холод поселился внутри меня, окутывая грудь, наполняя меня изнутри. Я задрожала, несмотря на палящее солнце пустыни. Хочешь верь, хочешь нет, но я с радостью приветствовала это ощущение.
Сирилет повернулась ко мне, ее лицо исказилось сотней разных выражений, которые я не успела уловить. Боль, может быть. Предательство, ревность, гнев. Замешательство. Теперь я это поняла. Всю свою жизнь Сирилет думала, что ей чего-то не хватает, какой-то частички себя. Я поняла, потому что тоже это чувствовала.
С тех пор как я покончила с собой и отослала Сссеракиса из своего тела обратно в его собственный мир, я чувствовала, что у меня отняли кусочек моей души. То, что я отослала Сссеракиса, было настоящей потерей, даже хуже, чем потеря левой руки. И теперь я поняла, что Сирилет тоже это чувствовала. Только еще хуже. Она никогда не знала, каково это — иметь Сссеракиса внутри себя. Она просто знала, что ей чего-то не хватает. Чего-то, что никогда не могло принадлежать ей, потому что было моим. Моим ужасом. Моим бременем. Моей темнотой. Моим страхом. Моей тревогой. Мы с Сссеракисом нашли друг в друге родственные души. Идеально подходящие друг к другу осколки разбитых душ.
— Мне так жаль, — сказала я. Слова казались бессмысленными. Они и были бессмысленны, сами по себе.
Эска, я скучал по тебе.
— Ты не должна была знать о нем. — Произнося эти слова, я двинулась вперед на ноющих ногах. Сирилет попятилась, глядя на меня так, словно я только что украла ее последнюю трапезу.
Ты слаба, Эскара. Я помогу.
Новая сила наполнила меня. Мои конечности стали легче, боль притупилась, в голове прояснилось. О, как же мне не хватало этого ощущения. Сссеракис был воплощением страха. Ужасом, который питался страхом других. И у него всегда была возможность поделиться со мной своей силой. Сколько раз я выживала только благодаря силе, которую он мне придавал? Сколько раз я вызывала страх у других, чтобы подпитывать ужас? Мы были отвратительны. Но мы были созданы друг для друга.
Я протянула руку к Сирилет, и она уставилась на мою руку со страхом, отвращением или гневом. И тут я поняла, что протянула к ней левую руку. У меня снова была левая рука. Это было нечто похожее на скелет. Как будто вся плоть была содрана с костей, сделанных из тени. Каждый палец заканчивался черным когтем.
Что происходит? Что не так с твоим телом, Эскара? Я думал, ты умерла. Почему ты не хочешь со мной поговорить?
Сирилет уставилась на меня, ее лицо исказилось от боли, в темных глазах стояли слезы. Она дернула себя за косу, покачала головой, затем повернулась и убежала. Бежать было некуда, но она убежала от меня.
Эскара? ЭСКА? Поговори со мной. Пожалуйста.
Я вздохнула. Я хотела пойти за Сирилет, но что я могла сделать? Что я могла сказать? Она разбила луну Оваэриса, победила бога, убила сотни тысяч людей. И все же единственное, чего она хотела, досталось мне. Я бы тоже себя возненавидела.