— Убейте его! — взвизгнул маршал Аракнар.
Яростно тряхнув головой, Деса оторвал другому полазийцу нос и челюсть. Мужчина пониже упал без звука. Не умер, но, вероятно, хотел бы умереть. Его нос превратился в изуродованную развалину. Его челюсть — жуткая смесь крови, плоти и костей — упала в грязь рядом с ним.
Охранница Джуйи, Блеск, бросилась вперед, ударила Десу щитом по телу и ткнула копьем. Острие пронзило шею мужчины и вышло с другой стороны. Блеск отпрыгнула в сторону, когда Деса махнул оставшейся рукой на нее. Он ухватился за древко копья, потянул на себя, вгоняя его себе в шею, и, застав женщину врасплох, подтянул ее к себе. Вместо этого он схватился за древко копья, потянул на себя, вгоняя его себе в шею, и, застав женщину врасплох, притянул ее к себе. Я увидел страх в глазах Блеск, когда Деса бросился на нее. Затем Арикс взревел и низко взмахнул мечом. Ржавое лезвие глубоко вонзилось Десе в ногу, и тот упал, с громким шлепком приземлившись в ил. Охранница Джуйи выпустила свое копье и бросилась назад, держа щит наготове. Сама Джуйи стояла на коленях в грязи, отчаянно пытаясь использовать свою биомантию, чтобы спасти невысокого полазийца. Глупо. Даже если бы ей это удалось, она не оказала бы ему никакой помощи. С такой раной лучше позволить ему быстро умереть.
Маршал Аракнар крикнул, чтобы мы убирались с дороги, прежде чем пламя вырвалось из его протянутой руки и поглотило Десу. Тот не вскрикнул, когда его плоть сгорела, а жир расплавился. За считанные секунды маршал превратил Десу в обугленный труп. Когда он сбил пламя и дал ему погаснуть, мы увидели, что Деза продолжает двигаться. Его конечности исчезли, превратившись в почерневшие обрубки. Плоть на черепе растаяла. Его кожа почернела, потрескалась и дымилась, но он все равно барахтался в грязи. Один из гвардейцев Нью-Пикарра отвернулся и опорожнил свой желудок в ил. Толстер с трудом поднялся на ноги, волоча за собой полазийку. Она плюнула, свободной рукой выхватила второй меч и, вскрикнув, вонзила его острием в череп Десы. После этого он перестал двигаться. Я думаю, мы все были рады этому.
Более низкий полазиец умер через несколько минут. Джуйи пыталась, но такие раны невозможно вылечить. У него была откушена половина лица. Зрелище было настолько ужасным, что даже я отвернулась. Но не Джуйи, у нее была железная воля целительницы, она могла смотреть в лицо умирающему человеку и не отводить взгляд. Двое из нашей группы погибли, еще один ранен, и даже старина Арикс мог заявить, что помог. Но не я. Я стояла и смотрела, как все это происходит, и ничего не предпринимала. Унизительно осознавать, насколько мягкой и бесполезной ты стала.
Призрак не восстал из тела Десы. Мы оставили тела там и двинулись дальше. До захода солнца оставалось несколько часов, и никто из нас не хотел находиться в городе после захода. Земляне инстинктивно боятся темноты. Я знаю это лучше, чем кто-либо другой — я когда-то была хозяйкой Сссеракиса, буквального воплощения кошмарного страха. Но еще важнее инстинкт, который приходит ниоткуда. Есть веская причина бояться темноты и тех, кто называет ее домом.
Пока мы шли, Джуйи вылечила сломанное запястье полазийки, хотя было ясно, чего ей это стоило. Биомантия — мощный инструмент, но она накладывает свой отпечаток как на врача, так и на пациента. Я сунула руку под одежду, нашла свой мешочек с Источниками и пробежалась пальцами по находящейся там магии. Кинемантия и пиромантия — две мои самые сильные установки и единственные Источники, которые я прихватила с собой. Я не могла рисковать Источником дугомантии. Если бы он снова вызвал бурю в моих глазах, все бы скоро поняли, кто я на самом деле. Я также не стала рисковать порталомантией. Существо, наблюдавшее за нами из-за порталов, однажды заинтересовалось мной, и с тех пор порталы не работали рядом со мной. Слишком часто это существо, этот ужасный глаз, который также смотрел из великого разлома над полазийской пустыней, находил через них меня.
По мере того, как мы продвигались вперед, к центру затопленного города, ил на улицах становился все гуще. Под нашими ногами стояла солоноватая вода, и вскоре мы уже брели по щиколотку в слякоти, от которой пахло гнилью и разложением. Мы миновали статую, которая когда-то изображала землянина с поднятой к небу рукой, но время и воды озера Лорн давным-давно стерли с нее все мельчайшие детали и превратили в посеревшую глыбу гладкого камня. Здания вокруг нас становились все больше и темнее, а звуки, эхом разносившиеся по этим мертвым улицам, были какими угодно, но только не естественными. Солнце клонилось к закату, склоняясь к своему ежедневному поражению, отбрасывая на нас длинные тени.