— Себастьян? — спросил я наконец. — Что он делает здесь, в городе?
Она посмотрела на меня с удивлением.
— Я думала, что ты все об этом знаешь. Алисия сказала, что это командировка.
Я смутно вспомнил, что Корнелиус собирался вызвать Себастьяна, чтобы обсудить с ним неприятности в Лондоне с Рейшманом.
— Ах, да. Я теперь вспоминаю. Это вылетело у меня из головы.
Она подошла к буфету и стала наливать себе выпивку.
— Ты можешь теперь уйти? — сказала она через плечо. — Мне надоело, как ты здесь шныряешь, как персонаж из пьесы Теннесси Уильямса. Какого черта ты выглядишь таким сексуальным? Я тебя всегда считала бесполым холостяком Скоттом, как только твоя нога ступила в Нью-Йорк.
— Скотт умер.
Мартини разлилось. Она повернулась, чтобы посмотреть на меня, и мы смотрели друг на друга, но она не спросила, что я имел в виду.
Я подошел к аквариуму, где красные рыбки охотились друг за другом, исполняя странный ритуал ухаживания, но когда я повернулся, чтобы посмотреть на нее снова, все что она сказала, было:
— Это утверждение не имеет никакого отношения к действительности. Это все слова.
— Но что есть действительность? — спросил я, не колеблясь ни секунды. — По-видимому, мы проделали полный круг и вернулись к Уильяму Оккаму. Он верил, что единственной реальностью является индивидуум. Он верил, что все остальное существует лишь в его воображении. Он полагал... — Я оказался вдруг сзади нее около буфета с напитками, — он верил во власть воли.
— Сила воли, — сказала она, — да.
Ее светлые глаза блестели от сильного волнения, которое она не могла контролировать, и внезапно я почувствовал, что оно передалось и мне, словно между нами пробежал электрический заряд.
— Как так можно! — внезапно воскликнула она. — Сначала сбежать от меня, а потом требовать, чтобы я...
— Мы все совершаем ошибки.
— Конечно, совершаем — и я сейчас как раз собираюсь совершить величайшую ошибку в своей жизни, ты... ты... ты...
Ей не хватило слов. Она задохнулась от гнева.
— ...сукин сын! — наконец прокричала она сквозь слезы, когда я взял ее в свои объятья, и тогда она притянула мое лицо к своему и жадно поцеловала меня в губы.
ГЛАВА ПЯТАЯ
— Ма! — услышал я звонкий бодрый дискант где-то вдалеке и резкий звук электродрели.
Сначала я подумал, что это прибежал мой брат Тони. Я мог его ясно видеть: шестилетний мальчишка с кудрявыми волосами, как у нашего отца, и голубыми глазами, и понял, что он как всегда задумал какую-то шалость; он вечно таскал мои игрушки и ломал их, все время вертелся у меня под ногами и попадался на моем пути. Для воспитанного ребенка девяти лет такой неуемный младший брат — тяжелое испытание.
— Ма! — снова раздался бодрый дискант, и я понял, что что-то не так, потому что моя мать всегда настаивала, чтобы ее звали «мама». Звук электродрели раздался снова, и внезапно я понял, что это не дрель, а дверной звонок; в тот же момент я полностью проснулся и увидел, что я сижу на кровати в Викиной квартире, а сама Вики поспешно натягивает на себя халат.
— Что за черт?..
— Все в порядке. Это Бенджамин забежал поздороваться со мной по дороге в детский сад. — Она побежала из комнаты, так сильно хлопнув дверью спальни, что она снова открылась, и я автоматически соскочил с кровати, чтобы прикрыть ее и помешать кому-нибудь увидеть меня из прихожей. Но прежде чем я успел плотно закрыть дверь, Бенджамин ворвался в прихожую с криком: «Привет, ма! У меня сюрприз! Со мной дядя Себастьян!»
Я похолодел. В нескольких футах от меня безмолвно застыла Вики. Себастьян произнес в своей немногословной манере:
— Привет! Похоже, что я некстати! Вот дурак. Я вернусь, когда ты оденешься. Пока.
— Нет, подожди, Себастьян! Прости меня, я просто удивлена — это все неожиданно...
— Я проснулся в пять. Временный сдвиг. Тогда я вспомнил, что Постумус рано встает, и поэтому я решил нанести ранний визит.