Эрика готова была ответить на вопрос, рассказать, как пришла домой, а потом снова ушла, но тут в дверь постучали, и, не ожидая приглашения, в кабинет вошел помощник шерифа.
– Извините, что помешал вам, но мы только что закончили осмотр жилища Кэссиди. В мусорном баке в гараже мы нашли кое-что, думаю, вам будет интересно взглянуть.
– Что нашли, Уэйлин? – спросил Скутер с раздражением, которое объяснялось тем, что он увидел Мэрилу и Кэрри Робертс, все еще стоявших за дверью.
– Нашли вот это платье. Миссис Робертс сказала, что оно принадлежит Эрике. Спереди все платье в крови, шериф.
У Эрики побледнело лицо и поникли плечи. Скутер никогда не видел ничего более жалкого. Его голос был резче обычного, когда он приказал Уэйлину принести платье. Выхватив платье из рук мужчины, он добавил:
– А теперь выйди из кабинета и скажи Мэрилу, если я услышу от кого-нибудь хоть одно слово об этом, я обвиню ее в том, что она мешала следствию.
Но даже вспышка гнева против Мэрилу не принесла ему облегчения, когда он взглянул на испорченное платье.
– Ты расскажешь мне об этом, Эрика?
Девушка дрожала, Бобби положила ее руку себе на колени и крепко сжала.
– Я… я не убивала своих родителей, шериф Уитком. Вы должны поверить. Я любила их больше всего на свете.
Он понимающе улыбнулся ей:
– Я ни о чем таком не думаю, но ты должна объяснить, как кровь попала на платье и почему оно оказалось в мусорном бачке.
– Это… мое выпускное платье, – начала Эрика. – Вчера вечером мы пошли потанцевать с Боу и другими ребятами. Мы с Боу ушли довольно рано. – Тут она замолчала, это было сугубо личное, она не могла рассказывать им.
– Продолжай, дорогая, – подтолкнула ее Бобби.
– Не могу.
– Эрика, тебе было бы легче рассказывать, если бы мы были вдвоем? – спросил шериф.
– Нет!
– Ладно, тогда продолжай, дорогая. Даю тебе слово, что бы ты ни сказала сейчас, все останется в этих четырех стенах.
Эрика долго молчала, но наконец произнесла эти слова:
– Мы с Боу занимались любовью. Я… я впервые… делала это, дошла до самого конца. Я лежала на своем платье.
«Проклятие! Неудивительно, что нас, полицейских, называют свиньями», – произнес про себя Скутер.
– Потом мы поссорились, и он отвез меня домой. Я приняла душ, а платье спрятала в шкаф. – Она сидела, уставившись на пятно в полу, но сейчас посмотрела Скутеру в глаза – самое страшное было произнесено, и она могла не отводить взгляда. – Не потому, то мои родители рассердились бы, нет, они бы поняли меня, они всегда понимали. Просто меня обидело то, что сказал Боу. Мне еще не хотелось говорить с ними об этом…
– В котором часу Боухэнон высадил тебя?
– Не знаю. Не могу точно сказать. Думаю, было около половины двенадцатого, может быть, двенадцать.
– Ты разговаривала с родителями?
Снова брызнули слезы, они текли из-под ресниц и комком застревали в горле.
– Да, я солгала им. Сказала, что мы с Боу снова пойдем на вечеринку. Мне просто нужно было немного побыть одной и обдумать нашу ссору…
– Ты не против рассказать, из-за чего произошла ссора?
– Не думаю, что это имеет отношение к делу, шериф, – вступилась Бобби.
– Может быть, и нет, но мы не знаем, что имеет отношение, а что нет, верно? – Скутер перевел взгляд на Эрику. – Прости, что должен спрашивать о таком личном, дорогая.
Эрика вряд ли слышала его извинение.
– Он – Боу – сказал что-то о том; что его отец ошибался. Я думаю, они с отцом спорили перед тем, как он поехал ко мне, и тот сказал, что я слишком хороша для Боу. Он – Боу – сказал что-то о том, что доказал, как не прав отец. Я обиделась. Я решила, что это была единственная причина, по которой он… хотел заняться со мной сексом.
– О, дорогая, он не это имел в виду. – Бобби обняла за плечи молодую женщину и теперь вытирала свои слезы.
– Я понимаю. Уйдя из дома; я несколько часов ездила вокруг озера, и к тому времени, когда вернулась, я больше не сердилась на него. Я решила позвонить ему сегодня и поговорить с ним.
– Который был час? Я хочу сказать, во сколько ты вернулась домой?
– В начале третьего.
– И тогда ты нашла их?
Эрика покачала головой.
– Примерно еще десять минут я не видела их. Я заметила, что дверь спальни открыта – оттуда на лестницу падал свет, – и мне это показалось странным. Я почувствовала запах крови, только… только я подумала, что это от моего платья. Я вытащила его из шкафа и отнесла в гараж, спрятала под пакеты, чтобы мама не нашла его. – Она сделала несколько нервных глотков, борясь с приступом тошноты, вернувшимся при воспоминании о запахе крови. – Поднимаясь наверх, я все еще чувствовала этот запах. Не знаю почему, но, думаю, тогда я уже все поняла. Я поднялась наверх, и они… они были там.