– Потом ты пошла к Боухэнонам, почему? – допытывался Скутер.
– Я знала, что вы на рыбалке, и решила разыскать Боу.
– А почему ты не взяла свою машину?
– О, ради Бога, шериф, она была в шоке и не могла здраво мыслить.
Снова раздался стук в дверь. Скутер буркнул под нос проклятие и рявкнул:
– Войдите!
Приоткрыв дверь так, чтобы можно было просунуть голову, Марта доложила, что прибыла Джулиан Ганновер.
– Мы уже заканчиваем. Скажите ей, что мы скоро выйдем. – Скутер снова занялся Эрикой. – Не видела ли ты еще чего-нибудь? Может быть, слышала что-нибудь, когда вернулась домой?
– Нет.
– Хорошо. Думаю, нужно ли оно теперь? – Он посмотрел на платье, взял его и бросил под стол. – Прости, Эрика, что тебе пришлось рассказать мне то, что ты хотела сохранить в тайне. Обещаю забыть, что вообще слышал это, и хочу, чтобы ты тоже забыла. Я хочу, чтобы ты занялась собой, отдохни немного.
– Благодарю вас, – вежливо ответила она.
– Не думай и не беспокойся о том, что говорила Мэрилу Робертс, слышишь?
– Да, сэр.
– Не понимаю, зачем кому-то понадобилось убивать твоих родителей. Они были добрыми, скромными людьми, я очень уважал их обоих.
– Благодарю вас, – снова как заводная повторила Эрика. Она встала и направилась к двери, но на полдороги остановилась. – Могу я у вас кое-что спросить?
– Все, что угодно.
– Он взял… взял у них по одному ботинку?
– О ком мы говорим? – Скутер сделал вид, что не понял, но Эрику трудно было провести.
– Пожалуйста, шериф Уитком, мне это важно.
Скутер тяжело вздохнул, провел рукой по волосам и почесал в затылке, пытаясь уклониться от ответа.
– Можно, сначала я спрошу тебя кое о чем? – наконец произнес он, качая головой.
– Спрашивайте.
– Откуда тебе известно об исчезнувших ботинках?
– От родителей. Они рассказали мне вчера, как раз перед моим уходом.
– Не знаешь ли, как им стало известно о ботинках? Мы очень старались не разглашать этого.
– Им сказал доктор Грант. Они собирались поговорить с вами завтра, когда вы вернетесь с рыбалки.
Тысяча проклятий!
Эрика подождала, а потом настойчиво попросила ответить на свой вопрос.
– Да, дорогая, взял. Но я не хочу, чтобы тебя это волновало. Мы найдем его, запомни это, девочка.
На этот раз Эрика ничего не сказала, ей нечего было сказать, она не верила ему.
На следующий вечер Эрика сопровождала бабушку на дружеский обед, который Бобби устраивала в своей квартире.
В первые часы Эрика, почти не разговаривала с бабушкой – нельзя было выразить словами ту опустошенность, которую она ощущала из-за потери родителей. Но в воскресенье, за ленчем у Боухэнонов, которые сердечно приняли их, Эрика была очень удивлена, когда бабушка потянулась через стол и взяла ее за руку.
– Ты единственное, что у меня осталось, Эрика, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты оправилась от этой трагедии. Я не всегда была близка с твоей матерью, я позволила своей карьере адвоката, а потом судьи разделить нас. Такой замечательной она стала только благодаря самой себе. В этом нет моей заслуги. Она вышла замуж за изумительного, блистательного человека и сделала собственную карьеру. Я гордилась ею, Эрика, но я не часто говорила ей, как я горжусь. Тебе я могу и хочу это сказать. К сожалению, я не много знаю о жизни твоей матери и отца после их женитьбы, но обещаю поделиться с тобой всем, что знаю. Я буду с тобой, как не была со своей Линдой.
– Она тоже гордилась тобой, бабушка. Она говорила мне, что в день, когда ты стала судьей, она чувствовала настоящую гордость.
– Благослови тебя Бог, дитя.
Потом они разошлись по комнатам, чтобы отдохнуть, а когда Эрика проснулась, то увидела в дверях, молодою человека с чемоданами, наполненными, ее одеждой и личными вещами.
– Мисс Боухэнон просила передать, что она забрала все, что смогла, из вашего дома, – объяснил он.
Сейчас в гостиной Боухэнонов Эрика поблагодарила Бобби.
– Мне никогда не расплатиться за вашу доброту. Вам не следовало ходить туда, я понимаю, как это, должно быть, трудно.
– Да нет, совсем не трудно, со мной ходила Петит.
– Спасибо, – поблагодарила Эрика Петит.
– Ерунда.
Но это не было ерундой. Эрика знала Боухэнонов больше десяти лет, но только как людей, владевших фешенебельным отелем. Потом был Боу, он покинул ее, исчез, когда она больше всего нуждалась в нем. Но его семья не бросила ее, они оставались с ней, и даже в своем горе она чувствовала, что в ней появляется что-то новое. Слезы, от которых она не могла избавиться, снова навернулись на глаза.