— Как думаешь, командир. В коробочках ансамбль песни и пляски Волжской флатилии, или что мало вероятно НКВД? –
Броневики затормозили, подняв клубы пыли, залязгали стальные дверцы и к показному Мишкиному удивлению, четыре фигуры во всем блеске формы старших офицеров ГУГБ НКВД СССР, проявились перед командованием разномастных подразделений, представленных на полевом стане. Старший майор с пронзительными глазами, прорядил острым взглядом как через прицел пулемета группу офицеров и кивнув Прокопчуку, сказал хриплым голосом…
— Представьтесь –
Радостный майор, отрапортовал свои чин и должность и неожиданно получив от коллеги по зубам рукояткой нагана, рухнул на землю. Два молодых лейтенанта быстро подняли Прокопчука и он с чудесным образом скованный наручникам, оказался лицом к своим подчиненным и подконвойным, быстро построившимся по приказу Старшего Майора (делать что либо медленно, под его пулеметным взглядом не представлялось возможным).
— Товарищи — начал Старший Майор — перед Вами враг втесавшийся в ряды наших славных органов, по приказу своих фашистских и националистических хозяев. Он убил своего брата близнеца и воспользовавшись его документами и сходством внедрился к нам, что бы устраивать провокации и диверсии. По приказу Гестапо, он должен был провести массовое убийство заключенных и свалить это все на наши доблестные органы, что бы карающий меч пролетарской революции превратился в топор палача. Но НКВД на страже и кровавая провокация не удалась –
Речь была долгой и политизированной, не все поняли кто враг а кто и нет, но все поняли безусловно, что больше ни кого не арестовывают и вообще всех отпускают на фронт, который тут же и состоится. Старший майор забрав арестованного и всех альгвазилов с их грузовиками, уехал в сторону Днепра, оставив Ежикову все полномочия по организации отряда и естественно обороны. Из документов найденных в полевой сумке «оборотня в петлицах» выяснилось, что подконвойные «Враги народа» были реабилитированы и должны быть направлены в РККА. Через пол часа после речи Старшего майора, об альгвазилах* всех видов напоминала только брошенная оными НКВДшная Эмка, не заводившаяся у чекистов, но сразу же заработавшая у ухмыляющегося Мишки после их отъезда.
По обе стороны от дороги мелькали лопаты. Солдаты и освобожденные заключенные, рыли окопы и капониры для танков. На территории полевого стана гремели выстрелы, это сержанты и офицеры Ежикова, обучали экс-зеков стрельбе из СВТ-40. Учились политкаторжане быстро, залетевший в расположение немецкий мото-патруль изрешетили из сотни стволов за две минуты. И не мудрено, ибо большинство были либо бывшие военные, либо ветераны Гражданской. Все вновь зачисленные в ряды РККА, блестели новым обмундированием и амуницией. Старшина Тарасюк, оставшийся без транспорта задавив в себе жабу, широко раздавал свои не маленькие запасы.
Тет-де-пон* был холмистым и это было очень удачно для маскировки техники. В низинах притаились огнеметные танки, повыше и в более глубоких капонирах расположились артиллерийские танки. Дополняли позиции, две линии пехотных траншей с редкими пулеметными гнездами. ДТ не совсем годились для этого, но умельцы вырубили нечто вроде деревянного станка-бруствера и решили что сойдет. Ежиков поехал на «трофейной» НКВДшной эмке*, проведать артиллерийскую засаду и застал Мишку, Басана и их людей за монтажом странной конструкции. С помощью двух ручных лебедок, между двумя деревьями поднимался решетчатая конструкция с двумя танковыми торпедами.