Позади послышалось ржание. Это подвели княжеского коня и коня его оруженосца.
Где-то вдали прозвучали сигналы рога. Потом снова наступила тревожная тишина, нарушаемая лишь криками соек.
Спустя некоторое время звуки рога повторились. Они были уже ближе. Им ответили дудки.
Все насторожились: ждать оставалось недолго. Вот-вот должны были появиться звери, направляемые к поляне искусными загонщиками.
Еще несколько томительных минут ожидания — и из лесной чащи, ломая сучья, выскочили несколько поросших густой шерстью кабанов. Они стремительно неслись через поляну, подгоняемые собаками и криками загонщиков.
Встреченные стрелами охотников, кабаны захрюкали, завизжали и повернули назад, но были осыпаны новым градом стрел и, истекая кровью, один за другим валились на траву, забившись в предсмертных судорогах.
Вслед за кабанами на поляне появились олени. Раздувая ноздри, они бежали, почти не касаясь земли, закинув назад головы с ветвистыми рогами.
Опять зазвенели стрелы, вонзаясь в бока и головы обезумевших от страха животных. Смертельно раненные олени с хрипом валились на землю под победные клики охотников.
Начало потехи было удачным.
Князь Конрад разгоревшимся взглядом следил за увлекательной охотой, но сам не принимал в ней участия. Он берег свои силы и охотничий азарт для более серьезного противника. Туры, зубры, медведи — вот с кем он жаждал помериться силами, вот кого он считал достойными для себя противниками.
Между тем звуки рогов, лай собак и усилившиеся крики загонщиков возвестили о приближении новых зверей. Охотники снова насторожились, застыли в нетерпеливом ожидании. Все явственнее слышался мерный топот.
— Туры! — торжествующе воскликнул князь, изготовив самострел и оглянувшись на прислоненную к дереву рогатину.
Тяжело продираясь через густой кустарник, на опушку выбежали один за другим четыре тура. Их огромные бородатые головы были низко наклонены к земле. Возглавлявший группу гигантский самец свирепо поводил глазами. Из ноздрей его валил пар, слышалось хриплое дыхание.
Князь натянул самострел, и стрела, прожужжав в воздухе, вонзилась в бок вожака стада.
Тур взревел от боли и ярости и заметался по поляне в поисках невидимого врага. Другие быки заревели в ответ и последовали за своим вожаком.
— Моего не трогать! — повелительно вскричал князь. — Я сам с ним справлюсь! — Он снова прицелился, и вторая стрела настигла раненого тура, угодив ему в шею.
Остальные охотники тем временем осыпали тучей стрел других быков и добивали упавших животных топорами.
А вожак не хотел сдаваться. Вторично раненный, он на мгновение застыл на месте, а затем, еще ниже нагнув голову, стремительно бросился в сторону цепи стрелков, разметал несколько человек и устремился в глубь леса, сокрушая все на своем пути.
— Коня! — в страшном возбуждении закричал Конрад. — Скорее коня!
Мгновение спустя князь, сопровождаемый верным оруженосцем, уже мчался вдогонку за раненым туром, оставлявшим за собой кровавые следы. «Далеко не уйдет, — успокаивал Конрад сам себя, — слишком много теряет крови».
Следы уводили преследователей все дальше и дальше в гущу леса. Пробираться через нее становилось все труднее и труднее. Кони тяжело дышали, роняя на хвою белые хлопья пены.
— Вот он, господин! — радостно вскрикнул вдруг молодой оруженосец, показывая рукой на небольшую полянку, неожиданно показавшуюся в самой глубине пущи.
Князь глянул туда и увидел грузную тушу тура, придавившую своей тяжестью кусты можжевельника и молодую поросль сосняка.
— Еще дышит, — с невольным восхищением произнес оруженосец.
В самом деле, в страшном звере еще теплилась жизнь. Редкие хриплые вздохи вздували его живот, и тогда на ноздрях появлялась кровавая пена.
— Довольно ему мучиться, — с мрачным сочувствием сказал князь. Он спешился, выхватил из ножен кинжал и, подойдя к умирающему животному, несколькими ловкими ударами перерезал ему горло.
Тур захлебнулся в хрипе, забил ногами и затих.
Конрад опустился на ствол сломанного дерева и большим расшитым платком вытер вспотевший лоб.
— Уф! — вздохнул он. — Пусть кони отдохнут немного — и в обратный путь. Загнал их этот бородатый дьявол. Видишь, какие мокрые.
Князь прилег на траву, положив под голову услужливо поданную оруженосцем волчью шкуру, и добавил: — Да и я посплю немного, а ты постереги. Чуть что случится — разбудишь.