Сегодня вечером я наконец найду выход.
Мое стремление к миру будет удовлетворено. Жажда справедливости утолится.
Спасение.
Отбросив паутину своих мыслей, я сосредоточился. Все мысли о Клео смолкли. Все опасения, что я могу умереть, исчезли. Все, на чем мне нужно было сосредоточиться, — это чистый гнев.
Братья вокруг меня дрожали от нетерпения. Ночь пульсировала звуками двигателей и запахом бензина.
Я в последний раз оглянулся на здание клуба Чистая порочность, проверяя боеприпасы и заталкивая за пояс револьвер. Я огляделся, проверив прикрепленный к бедру обрезанный дробовик, гранаты, собранные в сумке, как гребаные гроздья винограда и полуавтомат, привязанный к задней части моего Триумфа.
Я был наполнен войной.
Я вооружен до зубов.
Приготовления были закончены.
Я подал сигнал, и мы выехали.
— Ты готов, чувак? — спросил Грассхоппер, не сводя глаз с ворот клуба Крестоносцев.
Три часа ночи — мертвый город. Ни охранника, ни выдрессированных собак, патрулирующих периметр. Просто приземистое уродливое кирпичное здание с гниющими флигелями и заросшее сорняками. Даже луна и звезды ненавидели это место, предпочитая прятаться за поясом облаков.
Это была детская игра.
Беззащитные.
Неподготовленные.
Чертовски дерзкие.
Ночные крестоносцы были новичками. В прошлом месяце их клубу исполнилось четыре года. Когда они вторглись в наши владения, у нас была… как бы это назвать? Ссора.
Было попрано эго, утверждалось господство, и мы преподали им урок. Мы были не тем клубом, с которым стоило ссориться. У нас существовали строгие гребаные правила, и все новички были этими правилами связаны.
Пролив кровь, мы пришли к пониманию. Они могли остаться, платить нам ежемесячный взнос, чтобы получить наше радушное гостеприимство и демонстрировать верность всякий раз, когда мы к ним обращаемся.
Я стиснул ладонями руль.
Гребаные предатели.
Если бы я знал, что они объединят свои силы с «Кинжалом и розой», я бы ни за что не согласился.
Они забрали мои деньги, приняли шлюху и солгали мне в лицо.
Сегодня вечером они получат то, что им причитается. Как и любой Кинжал.
Посмотрев налево, я кивнул Грассхопперу. Его силуэт был едва виден в темноте. Этот вопрос неуместен. Я готов. Готов уже долгое время.
Было что сказать о том, чтобы просто выполнить свою работу. «Кинжал и роза» прожили на восемь лет дольше, чем им положено. Я должен был зарезать их в ночь, когда вышел из тюрьмы. Почему я просто этого не сделал? Зачем создавать продуманную схему их уничтожения по частям? Мертвый есть мертвый.
«Потому что у Уоллстрита были большие планы, и ты согласился».
Я стиснул зубы. Это было правдой, но это также отвлекало меня от смерти Клео. Если бы у меня не было чего-то настолько сложного для кукловода, я не знал, был ли еще жив. Я мог бы напиться вусмерть или добровольно проявить безрассудство, пытаясь последовать за ней в мир иной.
К счастью, у меня не было желания умирать. И планы Уоллстрита наконец совпали с моими.
Пора.
Грассхоппер оглянулся.
— Мы готовы, ждем только тебя, През.
Я перекинул ногу через байк, отстегнул полуавтомат и высоко поднял его. Не было времени для боевых кличей или смелых речей. Каждый знал, для чего он здесь. Мы все сделали все необходимое для подготовки.
Присутствовал весь Клуб, за исключением двух охранников на территории и одного, присматривающего за Клео. Все последовали моему примеру и, вооружившись, слезли с мотоциклов.
— Молитесь. Сегодня нет полумер. Понятно?
Мужчины кивнули, сжав челюсти.
Мо протянул мне болторез. Я чувствовал себя гребаным сенатором, собирающимся перерезать городскую ленточку. Передавая Жуку свой полуавтомат, я просунул резаки через металлические звенья, удерживающие хлипкие ворота.
Цепь разорвалась и соскользнула в грязь, упав рядом с жалким замком.
Ворота распахнулись.
Крестоносцы пытались охранять свой дом, но колючая проволока на заборе была просто украшением, когда они решили запереть свои ворота чем-то столь бесполезным, как гребаная цепь.
Я остановился, оглядывая территорию. Мы все изучали чертежи, любезно предоставленные недовольной клубной крысой, которую изнасиловали и оставили умирать потенциальные крестоносцы. Она провела год в качестве их рабыни, прежде чем ей удалось сбежать. Теперь ей не хотелось ничего, кроме мести.
Я полностью понимал ее желание.
Указав на незащищенное здание клуба, я сделал первый шаг. Мгновенно по толпе мужчин пробежала волна возбуждения. Мы двинулись вперед как один.
Наши сапоги хрустели, сминая ветки и одуванчики. Луна оставалась скрытой, как будто не хотела быть свидетелем того, что произойдет.