Из-за неразрешенной борьбы преобладали напряжение и неловкость.
Вместо того чтобы решить эту проблему и довести наши настроения до точки кипения, я тихо сказала:
— Я чувствую себя, как будто ты водитель такси.
Жесткость его спины немного смягчилась, когда Арт посмотрел на меня в зеркало заднего вида. Он изогнул бровь.
— Почему?
— Когда мы вместе едем в машине, ты всегда впереди, а я сзади.
Я вспомнила тот день, когда он бросил меня в полноприводный автомобиль и помчался через город к гавани, чтобы продать меня. Тогда у нас тоже был большой спор. Казалось, единственный способ вселить в этого человека хоть какой-то смысл — это бороться с его упрямством.
Арт не сказал ни слова. Сцепив руки на руле, он выглядел так, словно молился о терпении… или облегчении боли.
Мое сердце сжалось от пустоты между нами.
— Я люблю тебя, Артур, — выдохнула я. — Что бы ни случилось, я надеюсь, ты всегда это помнишь.
Он вскинул голову вверх, из горла вырвался низкий стон. Он снова посмотрел в зеркало, его лицо исказилось от множества вещей. Его взгляд светился в мрачном салоне автомобиля, прежде чем он наклонился вперед и уперся лбом в руль.
— Ты убиваешь меня каждый раз, когда говоришь это, Лютик.
Боль в его голосе окутывала меня печальным плачущим туманом.
— О, Арт, — я не могла терпеть его боль. Несмотря на мое тело в синяках и смертельную головную боль, я откинула одеяло и обняла спинку его сиденья, поглаживая его плечи.
Он откинулся на спинку кресла, сжимаясь в моих объятиях. Его спина упиралась в бежевую кожу, и он тяжело вздохнул, когда мои руки сомкнулись на его груди, крепко сжимая его.
— Я скажу это один и только один раз, так что будь внимателен, — я поцеловала его в ухо. — Эта ночь не изменит моего отношения к тебе. Я даю тебе свое последнее обещание. Но я понимаю, что тебе нужно подождать, чтобы поговорить об этом.
Он замер.
— Ты... ты вспомнила?
Я обняла его сильнее.
— Я говорила тебе. Все вспомнила.
Он вывернулся из моих объятий и повернулся ко мне широко раскрытыми недоверчивыми глазами.
— Ты хочешь сказать, что помнишь, как я стрелял в твоих мать и отца в упор, но ты все еще любишь меня? — Арт покачал головой. — Ты сумасшедшая, а также страдаешь амнезией?
«Боже, дай мне терпение с этим человеком».
Я хотела закричать на него, но мы оба были слишком напряжены, и нам было слишком больно для новой битвы. Вместо этого я пошла по спокойной дороге и сохранила голос ровным и успокаивающим.
— Ты их не убивал.
— Я нажал на курок.
— Ты не был собой.
Наклонившись вперед так, что его нос почти коснулся моего, он закричал:
— Они мертвы из-за меня.
Я сжала руки.
— Они мертвы из-за Рубикса!
Моя вспышка остановила его на достаточно долгое время, чтобы излить ужасные воспоминания той ночи. К черту ожидание. К черту его идеалы.
— Да, ты нажал на курок. Да, именно тебя мои родители видели в момент своей смерти, но они знали не хуже меня, что это был не ты!
— Что ты имеешь в виду, это был не я? — взревел Артур. Его нрав вспыхнул так же ярко, как огонь позади нас. Черты его лица были резкими и жестокими из-за ужасного сотрясения мозга.
Я приоткрыла рот.
— Ты и в правду не знаешь, не так ли?
Он фыркнул.
— Я прекрасно знаю. Я помню вес пистолета в руке. Помню вонь бензина. Помню, как беззвучная пуля пронзила сердца твоих родителей. Не говори мне, что я не знаю, Клео, потому что я чертовски хорошо знаю!
Его грудь вздымалась, на верхней губе и лбу выступил пот, а звуки сирен были уже не на горизонте, а совсем рядом.
— Нам нужно уехать, — мягко сказала я.
— У каждой сказки есть две стороны, и ты запоминаешь не ту.
Долгое время я боялась, что он проигнорирует меня и продолжит борьбу. Я сомневалась, что у него хватит сил спорить дольше, или он захочет быть здесь, когда из-за угла с визгом появилась пожарная команда. Но в последнюю секунду он стиснул челюсти и отвернулся от меня.
Включив передачу, он нажал на педаль газа; мы рванули вперед в брызгах гравия и сажи.
Я поджала губы, опрометчиво скользя по скользкой коже, ударяясь локтями в синяках о дверь. Я не протестовала. В каком-то смысле мы не просто избежали поджога, но и убегали от прошлого, травмировавшего нас обоих.
Чем раньше мы окажемся на нейтральной территории, тем лучше.
Не сводя глаз с дороги, единственным освещенным пейзажем была золотая полоса фар. Остальная часть ночи была сплошной чернотой.
Артур молчал, свернул налево по гравийной дороге и умчался, когда справа загорелись красные и синие огни скорой помощи.
Машина мурлыкала, пережевывая землю все быстрее и быстрее, пока мое сердце не застряло в горле. Прошло несколько минут, прежде чем я пискнула: