Артур добился невозможного, превратив людей, боровшихся против власти, в сплоченную команду, но в то же время они оставались безжалостными, по-прежнему ужасно опасными.
— Последние три дня Грассхоппер собирал информацию о том, куда сбежали Рубикс и его Клуб, — потерев лицо рукой, Артур развеял часть своей боли, но не всю.
Признак того, что он не справляется, заставил мое сердце биться чаще.
Остаточная агония блестела в его глазах, как осколки зеленого стекла.
— Я признаю, что был высокомерен и поплатился за это, — взглянул на меня Артур, в его взгляде светилась вина.
Оглядываясь на своих одноклубников, он сказал:
— По крайней мере, в наш план больше не входит обращение к государству с просьбой передать нам землю «Кинжала с розой», —бросил на меня заговорщицкий взгляд Артур. — Среди нас сидит законный владелец, а ублюдки сбежали, так что этот аспект разрешился сам собой.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Мо. — Как это разрешилось само собой?
Артур ухмыльнулся.
— Клео может нам сказать.
Мои легкие слиплись.
— Эм, я могу?
Я понятия не имела, как.
Артур покрутил молоток в пальцах.
— Твой отец когда-нибудь рассказывал тебе, что он сделал?
Я моргнула.
Время остановилось. Чувство потрясения усилилось при упоминании Торна Прайса — моего добросердечного и милого отца.
— Что он сделал? — Я пыталась вспомнить, но ничего не получалось.
Какие бы щиты ни были у меня в голове, эта часть все еще оставалась в плену. Я надеялась, что больше не буду пленником амнезии, но были определенные дыры, которые нужно было заполнить.
«Просто спроси его».
Артур бы мне сказал.
Но разве это не обман? Я должна была сделать это самостоятельно — иначе тот, кто должен был сказать, что то, что я вспомнила, было не его версией событий и не моей. Я могу быть испорчена и не помнить правду.
Артур кивнул.
— Он сделал что-то довольно необычное.
Клуб смотрел на нас, их головы метались из стороны в сторону от того, кто говорил.
— Напомни мне, — сказала я. — Скажи мне что-нибудь, и я посмотрю, смогу ли я вспомнить остальное.
Его взгляд затуманился, Арт смотрел в прошлое, как провидец.
— Мы только что вернулись с пляжа. Была середина лета, а тебе только что исполнилось...
— Тринадцать, — выдохнула я, метнувшись головой в воспоминания.
— С днём рождения, Лютик.
Я обняла отца, когда он поставил торт в форме замка и тринадцать свечей были воткнуты в башенки.
— Спасибо, папа.
Он усмехнулся, показывая мне за спину.
Руки закрыли мне глаза, и знакомый запах пряного дезодоранта обрушился на меня.
— Арт, перестань, — я засмеялась, безуспешно игнорируя покалывание, вызванное его прикосновением.
— Подожди секунду, — его голос был нежнее шелка.
— Хорошо, теперь она может их открыть.
Артур опустил руки, позволяя мне моргнуть и сосредоточиться на листе бумаги в руке отца. Он выглядел как самый скучный подарок на день рождения. Но почему-то я знала, что это не так.
Это было ценно. Для моего отца. Для меня. Для моего будущего.
Положив его, мой отец постучал внизу, где уже была нацарапана подпись, и пустое место для другой.
— Ты должна расписаться здесь.
Я просканировала заголовок.
— Договор на владение сорока семи сотен.
Артур подошел ко мне сзади, широко улыбаясь.
— Это твое, Лютик.
— Мое? Что мое?
Отец протянул мне ручку, заправляя мне за ухо непослушную прядь волос.
— Ты мой единственный ребенок. Я полностью владею «Кинжалом с розой». Земля, владения. Есть акры земли, прибыль от которых будет расти только по мере расширения мира. Я хочу, чтобы это было у тебя.
Я покачала головой, листок бумаги дрожал в моих руках.
— Но… я не хочу этого. Это твое.
Мой отец улыбнулся, но глаза его были настороженными.
— Иногда, Лютик, лучше подготовиться к худшему, когда все в лучшем виде. Ты молода, но не имеет значения, передам я тебе это сейчас или когда тебе будет восемнадцать, или двадцать пять лет. Это не меняет того факта, что я хочу, чтобы это было твоим.
Взяв меня за запястье, папа провел ручкой по листу бумаги.
— Ты достаточно взрослая, чтобы понимать ценность того, что я тебе даю. Подпиши, дорогая. Дай мне знать, что я сделал тебе подарок, который будет обеспечивать тебя до тех пор, пока ты не состаришься, как я.