Меня охватывает облегчение, и я, не задумываясь, следую за ним, пробираясь сквозь толпу. На этот раз меня никто не трогает. Фактически, большинство людей, кажется, уходят с дороги, расходясь, как Красное море, когда видят, что Михаил направляется в их сторону. У меня пробегает дрожь при виде такой власти над посетителями клуба, несмотря на то, что они пьяны. И хотя я считаю Михаила больным и очень странным человеком, мое беспокойство за Бена превосходит мою неприязнь к эгоистичному бизнесмену.
— Где Бен? — Кричу я, когда он ведет меня к двери в задней части клуба.
Здесь менее людно, есть кабинки, где можно посидеть, а не толпа людей, стоящих на танцполе. Михаил лишь смотрит на меня через плечо с ленивой улыбкой. У меня мурашки по коже от его взгляда. Но я не смею вырвать свою руку из его хватки. Он бы не стал ничего предпринимать, когда мой брат ранен и нуждается во мне, не так ли?
Мы проходим мимо нескольких насмешливых мужчин, стоящих по обе стороны от двери, вышибал, я полагаю, обеспечивающих безопасность только тех, кого пускают в какой-нибудь VIP-зал. Один открывает нам дверь, когда Михаил приближается, его взгляд остается на среднем расстоянии.
Когда мы заходим в заднюю комнату, музыка стихает до приглушенного, гулкого ритма, и в моих ушах звенит от внезапного перехода. Подобно тому, как я поднимаюсь над поверхностью глубокого бассейна после долгого пребывания под водой, я чувствую, что наконец-то могу дышать.
Оглядывая отдельную комнату, я замечаю гостиную, частный бар и бильярдный стол, освещенные жутким неоново-желтым светом.
— Бен? — Осторожно спрашиваю я, обнаружив, что в комнате никого нет, кроме меня и Михаила.
У меня сжимается желудок, когда темноглазый урод поворачивается ко мне лицом, выражение его лица слишком расслаблено.
— Что происходит? — Требовательно говорю я, выдергивая свою руку из его хватки и делая шаг назад. — Где Бен?
Михаил издает низкий угрожающий смешок, его глаза вспыхивают жадным возбуждением.
— Должен признать, тебя оказалось легче убедить, чем я думал. Но твой брат был прав. Ты была готова бросить все, как только он сказал, что ты ему нужна.
Сердце колотится в горле, я тяжело сглатываю, пытаясь удержать его обратно в груди. И глубокая, ноющая боль предательства просачивается сквозь мое тело, когда я осознаю смысл его слов.
— Ты солгал, чтобы заманить меня сюда, — заявляю я, моя кровь замерзает, когда я внезапно осознаю, в какой опасности нахожусь. — Значит, Бен не пострадал? — Ненавижу, что мой голос дрожит.
— Он в порядке. Мы разработали эту маленькую уловку, чтобы обезопасить тебя. — Объясняет Михаил, пытаясь успокоить меня, схватить одновременно.
— Обезопасить от чего? — Мой вопрос не более чем шепот, поскольку я борюсь с сильными позывами к рвоте.
— Сегодня ночью Пахан Велес и его семья умрут. Мои люди уже были на месте, когда ты ушла. На самом деле, они, вероятно, уже мертвы, либо из-за пожара, устроенного для их выкуривания, либо из-за засады, поджидающей их, если они попытаются сбежать.
— Нет, — выдыхаю я, слезы жгут мои глаза, когда я думаю о Петре, Сильвии и Ефреме. Все заперты в доме и вынуждены выбирать между смертью от пули или огнем. — Нет, ты лжешь. Они не мертвы! — Кричу я, мой разум отвергает его заявление, даже когда я поворачиваюсь, чтобы бежать, чтобы их предупредить. Потому что, возможно, еще не поздно.
Я уже на полпути к двери, когда руки обхватывают меня, как железо. Михаил тяжело дышит мне в ухо, а я кричу, пытаясь вырваться на свободу.
— Отпусти меня! Я должна их предупредить, — умоляю я.
Но моя борьба бесплодна, и мои слова бессмысленны против человека, который первым поставил ловушку. Михаил и мой брат обманом заставили меня оставить на смерть четырех людей, которых я люблю больше всего на свете.
Все исчезло в один миг.
— Почему? — Требую я, мой голос срывается от горя, когда я дергаюсь в его объятиях, мой желудок скручивается от ощущения его груди у меня за спиной.
— У меня есть свои причины, — дерзко говорит он, поворачивая меня к себе лицом.
Когда я отталкиваюсь от него, он хватает меня за запястья, дергая вперед, пока я не перестаю с ним бороться. Тяжело дыша, я смотрю ему в лицо.
— Но я сделал это и в пользу твоего отца, — легкомысленно добавляет он. — Хотя должен признать, смерть Петра принесет мне большую пользу.
У меня исчезает всякая тень сомнения в том, что Михаил является главой Живодеров. По словам Сильвии, это конфликт, который обостряется между конкурирующими Братвами. И хотя у меня и раньше были подозрения, я уверена, что Михаил — пахан Живодеров.