Сердце колотится, когда я вспоминаю обо всех приспособлениях для пыток, и почти отпускаю лодыжки, чтобы сесть. Я не уверена, что готова быть избитой тростью или чем-то еще, но я доверяю Ефрему, напоминаю я себе. И у меня есть стоп-слово, если это будет слишком.
Шампанское, шампанское, шампанское.
Когда он поворачивается ко мне, он держит в руках длинный моток черной веревки. Он пропускает его сквозь пальцы со знакомым комфортом, пока не находит конец и не начинает завязывать узлы.
О боже мой. Во что я ввязалась?
20
ДАНИ
Заставляя себя сделать глубокий вдох, я вспоминаю нашу последнюю ночь вместе, когда Ефрем с силой прижал меня к крыльцу моего дома и жестко трахнул. Он держал мои руки над головой, мое тело было настолько полностью под его контролем, что я не смогла бы остановить его, даже если бы захотела.
И это знание сводит меня с ума.
Мне нравилось, как он претендовал на меня, и если мне могло нравиться, когда он так злился, я уверена, мне понравится все, что он задумал для меня сегодня вечером. Эта мысль успокаивает меня, и я обращаю внимание на великолепные линии его тела, а не на быстрое биение своего сердца.
— Это Шибари. — Говорит он, обвязывая веревку вокруг одного из моих запястий и лодыжек и прочно связывая их вместе. — Благодаря этому у меня есть контроль, и ты должна мне доверять.
Закусив губы, я киваю.
— Скажи мне, если слишком туго. — Ефрем делает паузу, когда я не сразу соглашаюсь, слишком завороженная замысловатым узором, который он завязывает так легко, как если бы это была коса.
— Все в порядке, — уверяю его я, когда понимаю, что он ждет ответа.
Он продолжает, завязывать узлы вокруг моей талии так, чтобы моя нога прочно удерживалась в нужном положении. Затем он переходит на другую сторону от меня.
— Если тебе это понравится, я смогу связывать тебя во всевозможные узлы, — поддразнивает он, в его глазах светится теплое предвкушение.
Когда он заканчивает последний узел, я так крепко связана, что не могу пошевелить ногами. Мои руки также прочно зафиксированы на месте, колени и лодыжки раздвинуты, чтобы дать ему полный доступ к моим дырочкам. Ограниченное, но уязвимое ощущение шокирующе эротично. Как и мягкое нажатие веревки, врезающееся в мою кожу.
Ефрем рычит от предвкушения, его руки исследуют мои связанные веревкой бедра. Я задыхаюсь, когда его пальцы без предупреждения скользят между моими складками, и хотя мои ноги хотят сомкнуться (рефлекторная реакция на неожиданное, интимное прикосновение), веревка натягивается и держит меня полностью в его власти.
Опасная ухмылка расплывается по сильной челюсти Ефрема, и мое тело превращается в расплавленную лаву.
— Ты мой, маленький цветочек, — мурлычет он, крепко сжимая мои бедра.
И внезапным рывком он сдвигает мое тело на край стола. Я вздрагиваю от напряженности его взгляда, не в силах отвести взгляд ни на мгновение. Опускаясь на колени, Ефрем достигает уровня моей киски, и его руки обхватывают мои бедра, раздвигая складки.
Затем его язык погружается в меня, слизывая мои соки, проникая в меня.
Я стону, мои ноги дрожат от необходимости двигаться, когда всепоглощающее удовольствие разливается по моему телу. Я никогда не знала, сколько всего мне хотелось сделать с Ефремом, пока у меня не отобрали эту способность.
Я не могу зачесать его волосы или обхватить его ногами. Мои бедра изо всех сил дергаются внутри веревки, когда язык Ефрема гладит мои гладкие складки к клитору… И он сосет его безжалостно.
— О боже! — Я задыхаюсь, когда давление переполняет меня.
Мой клитор пульсирует, когда два толстых пальца проникают в меня, проникая в мои глубины и находя мое потайное место. И не знаю, то ли это бесконтрольность, то ли непосредственность, с которой Ефрем начал требовать от меня удовольствия, но мое тело горит. Словно провод под напряжением, между моими нервами потрескивает электричество. Я не знаю, предупреждает ли он меня о том, что я вот-вот кончу, или у меня полное замыкание. Руки обхватывают меня за лодыжки, я держусь изо всех сил, потому что больше ничто не находится под моим контролем.
Ефрем возбуждает меня с почти карающей силой. И когда он прикусывает мой клитор, деликатно зажимая его зубами, я теряю реальный мир и кричу от удовольствия, яростные толчки сотрясают мое тело, а влажное возбуждение хлещет из моих глубин. Мои стенки сводит судорогой, умоляя его пальцы проникнуть глубже внутрь меня. И когда мой клитор трепещет, Ефрем охотно отвечает, вжимаясь в меня до костяшек пальцев.