Я сразу припоминаю тот случай, когда поймала супруга за обжиманиями с секретаршей в его кабинете. Но тогда я была настолько охвачена гневом по отношению к нему, что даже не обратила внимания на девицу.
- Мне просто нужно было выиграть немного времени наедине с ноутбуком Руслана… - добавляет Эвелина.
- И ты устроила диверсию с водопроводом, - заканчивает за нее мужчина, и в его голосе чувствуется контролируемый гнев.
- Да. Я надеялась, что вы оба побежите устранять неполадку, что, собственно, вы и сделали. Я скинула фотографии себе на флеш-карту в ваше отсутствие, но долго не решалась их публиковать, потому что боялась… А на сороковой день после смерти мамы меня вновь обуяли злость и отчаяние. И я все-таки осуществила ранее задуманное, веря, что это навредит Александру и его карьере и хоть немного собьет с него спесь.
- А о том, что это навредит еще и Стелле, ты, конечно, не подумала… - фыркает Руслан.
- Меня ослепило желание отомстить, и в том своем состоянии я не волновалась, кого еще это заденет. Ко всему прочему… - Лина берет секунду, чтобы собраться с мыслями и выпустить дыхание, которое задерживала, - Мне всегда казалось, что вы, Стелла, такая же высокомерная и заносчивая, как и ваш муж… - она виновато смотрит на меня.
- Ну, сюрприз — я не такая.
- Да, теперь я вижу… - девушка покаянно склоняет голову, - Простите меня за мою предубежденность. Мне правда ужасно жаль, что я подвергла вас такому позору. И, конечно, я прошу у вас прощения за это, но не надеюсь, что вы смилостивитесь надо мной. Это было бы справедливо, если бы вы захотели наказать меня. Если честно, я настолько опустошена, что мне уже все равно… Как говорится, я сама застелила свою постель — мне в ней и спать.
То, каким голосом она произносит последнюю фразу и ее потухший взгляд, не оставляет сомнений — потеряв мать при таких обстоятельствах, она утратила и веру к людям. Кажется, что эта девушка только и делает, что маринуется в своем горе, и вообще не имеет больше воли к жизни. Мной овладевает беспокойство, уж не подумывает ли она о суициде…
Я смотрю на Руслана рядом с собой, который последние несколько минут не впутывался в наш разговор с девушкой. Его взгляд, обращенный в самые недра моего существа, подсказывает мне, что я на верном пути, и подпитывает меня уверенностью. Я могла бы возжелать вендетты по отношению к Лине и это было бы вполне объяснимо, но вместо этого я отвергаю такую линию поведения. Возмездие этой и без того пострадавшей девушке не сделает меня счастливей и не принесет мне никакого облегчения.
- Я не собираюсь сдавать тебя полиции, если ты об этом думаешь, - развенчиваю ее предположения, - Пересуды рано или поздно сойдут на нет. А тебе и так досталось. Уж я-то не понаслышке знаю, каким подонком может быть мой муж.
- Разве вы не… не ненавидите меня? - глаза Лины тянутся ко мне, и в них вдруг появляется живая искра — будто в ее сломленной душе пускает корни надежда на то, что мир не померк окончательно, а может просветлеть от простой человеческой доброты и сострадательности к ее горю.
- Ненависть — деструктивное чувство, - говорю я, подпустив в свой тон менторский оттенок, - Ты, конечно, поступила негуманно, мягко говоря, и создала кучу проблем, выкинув такой фортель, но, может, это именно тот толчок, который требовался мне самой, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки и попытаться что-то изменить в своей собственной жизни.
Моя рука не покидает колена Руслана с того момента, как я обосновала ее там. Он накрывает ее своей большой ладонью и пропускает пальцы сквозь мои. Я знаю, что таким образом он выражает мне поддержку, и это то, на что он никогда не скупится в отношении меня. Мне думается, что пока этот мужчина рядом со мной, я могу справиться со многими тяготами. Его любовь вдохнула в меня жизнь. Единственное, чего не хватает мне для полного счастья, - это моя дочь, которую я должна вернуть, чего бы это мне ни стоило.
Мы все молчим — каждый погружен в свои мысли. В квартире становится так тихо, что можно услышать, как падает иголка. Но робкий голос Эвелины вынуждает нас воззриться на нее.