- Его зовут Руслан, и он — фотограф, - начинаю я, превозмогая свою робость, - Рядом с ним у меня как будто крылья вырастают, и я чувствую себя самой прекрасной женщиной… Это не должно было стать чем-то серьезным между нами, но, кажется, что я… - замолкаю, собираясь с духом, чтобы сказать то, что боюсь признавать даже внутри себя, - Кажется, я влюбилась в него, пап.
Отец смотрит на меня с повышенным интересом и слушает, стараясь не пропустить ни одного моего слова. Как только я заканчиваю свое откровение, он некоторое время переваривает полученную информацию, пустив взгляд за мою спину.
- А он? - наконец, заговаривает папа, снова глянув мне прямо в глаза, - Думаешь, для него ваша связь имеет какое-то особенное значение?
- Мы не говорили об этом. У нас изначально была договоренность о характере наших взаимоотношений, и до сих пор мы ее строго придерживались… Я думала, что это просто станет для меня глотком свежего воздуха в моей душной жизни, но сейчас я понимаю — все выходит из-под контроля, потому что мои чувства к этому мужчине крепнут и мне уже невыносимо трудно игнорировать их…
- Но что подсказывает тебе твоя интуиция?
В моей памяти всплывает лицо Руслана, проникновенный взгляд его темных глаз, его прикосновения ко мне — иногда чуткие и заботливые, как будто я хрупкий стебелек, а иногда — жадные и голодные, словно во мне он видит единственный источник жизненной силы для себя… Могу ли я считать все это «симптомами» его взаимной влюбленности в меня?
- Стелла?
Я моргаю и остекленело смотрю на отца. Он все еще ждет моего ответа, которого у меня, к сожалению, нет ни для него, ни для себя самой.
- Не знаю, папа… - обессиленно вздыхаю, - Я в полном раздрае, если честно. И вообще… Это так странно — обсуждать с тобой мой роман на стороне, зная, что ты пережил с мамой… Я не хочу, чтобы ты думал, будто я какая-то прелюбодейка.
Лицо моего отца искажает гримаса, похожая на болезненную улыбку в пол-лица.
- Дочь, я не приравниваю нашу с Бэллой ситуацию к твоей, ибо они совершенно не похожи между собой. Ты давно уже несчастлива в своем браке с Александром — не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять это. Он не ценит тебя, пренебрегает тобой. Мне хватит пальцев на двух руках, чтобы перечислить те случаи, когда мы с ним встречались лично. И ни одна из этих встреч не произвела на меня положительного впечатления. По правде говоря, я до сих пор не возьму в толк, что ты вообще когда-то нашла в этом человеке…
- Я и сама уже не могу уразуметь… - бормочу себе под нос.
- Знаешь, что я тебе скажу, дочка… - мудрый взгляд отца фиксируется на моем лице, - У тебя есть только одна жизнь и только один шанс прожить ее успешно и благополучно. Нет смысла выкладывать на жертвенный алтарь свое личное счастье. Сашка точно не оценит твой альтруизм по достоинству. А Лея вырастит — не успеешь и глазом моргнуть — и выпорхнет из родительского гнезда. Подумай, с чем и с кем останешься ты… Не так уж и важно, разделяет этот Руслан твои чувства или нет, - не это должно руководить твоими решениями. Твое собственное желание и стремление быть счастливой без привязки к какому-либо мужчине — вот, что должно двигать тобой. Здоровый эгоизм в умеренных дозах, Стеша.
«Если бы все было так просто, как ты говоришь...» - думаю про себя.
- Может, ты и прав, папуль… - говорю вслух и безотрадно усмехаюсь на отцовское нравоучение.
- Запомни вот что, - продолжает он все так же назидательно, - Никто не может отнять у тебя право быть счастливой, если только ты сама себя не лишишь его. Найди свою гармонию, дочка, и жизнь заиграет новыми красками.
Как бы мне хотелось, чтобы все было проще и не усугублялось глупыми розовыми мечтами. Разум мой не готов сотрудничать с сердцем, а сердце явно имеет преимущество над разумом. И как вернуть равновесие своей жизни, я пока не имею представления…
ГЛАВА 23
Поздним вечером того же дня, стоя перед зеркалом в ванной комнате, я тщательно рассматриваю свое отражение. Что-то определенно изменилось, но я никак не могу понять, что именно…
Встаю на весы и вижу, что цифры на них не стали меньше. И в объемах я осталась прежней, судя по тому, как на мне сидит моя одежда.
С моим лицом также не произошло никаких разительных изменений: все те же «гусиные лапки» в уголках глаз и слабовыраженные поперечные складки между бровей, а еще маленькое пигментное пятнышко у виска…
И тут меня постигает озарение. Изменилась не я, а мое отношение к себе! Я теперь не смотрю на себя с отторжением, как это было еще месяца два назад. Мне нравится то, как я выгляжу. Да, я не состою в легионе худышек, но ведь это не делает меня непривлекательной. И к колонии безобразно ожиревших женщин я тоже не отношусь. Мое тело имеет свою особенную притягательность, которая проявляется в мягких и женственных изгибах. Ведь для того, чтобы быть красивой, совсем не обязательно иметь модельные параметры. Главное, правильно и с достоинством преподносить себя этому миру. И даже мой шрам от кесарева сечения не видится мне уродливым. Наоборот, сейчас, когда я смотрю на него и касаюсь, это заставляет меня улыбаться от осознания, что такова была мизерная цена за счастье стать матерью…