Но он игнорирует мою просьбу и, взяв меня за плечи, подводит прямо к Протасову. Тот, наконец, поднимает на меня свой взгляд. Я чувствую себя настолько неудобно в этот момент, что хочу провалиться сквозь землю. Глянув мельком на его товарищей, замечаю их совершенно шокированные лица. А потом я снова перевожу все свое внимание на пацана перед собой.
- Извините, пожалуйста. Я не хотел вас обидеть, - произносит парень, смотря мне прямо в глаза.
- Хорошо, - я киваю ему.
- А теперь марш отсюда — чтоб я вас не видел, оболтусы! - рявкает на всех троих Руслан, и они тут же срываются с места, не споря с ним.
Я выдыхаю. Мужчина поворачивается ко мне лицом и глядит на меня несколько секунд молчаливо, словно анализируя. Затем он поднимает свою руку и прижимает ладонью к моей щеке. Я рефлекторно льну к ней.
- Прости этих придурков, Стелла. Они еще салаги, и в башках у них вата. Но они незлые вообще-то, только жизнью обиженные.
- Я понимаю, Руслан, — говорю с вымученной улыбкой, - Все в порядке, правда. Никаких обид.
- Хорошо, - лицо мужчины расслабляется, и он одаривает меня видом своих ямочек, улыбаясь в ответ, - Значит, пойдем дальше.
Руслан ведет нас вдоль здания. Мы ненадолго останавливаемся у центрального входа, табличка над которым гласит «Детский дом №17». Внутри меня все сжимается. Никогда не думала, что окажусь на пороге такого места. И вроде детское разноголосье и смех, раздающиеся отовсюду здесь, должны поднимать настроение, но по факту нагоняют уныние: ведь понятно же и дураку, что выпало на долю этих детей, — остаться без помощи и поддержки любящих родителей и на попечении у государства…
- Готова зайти внутрь? - врывается в мое сознание слегка обеспокоенный голос Руслана.
- Да, конечно. Идем.
Мужчина открывает дверь, которая издает протестующий скрип, и галантно придерживает ее для меня, чтобы я могла войти внутрь первой. Я осторожно переступаю порог. Мимо меня тут же проносится группа девчонок лет так семи-восьми, о чем-то весело щебечущих и подхихикивающих. Я замираю на месте и оглядываю встречающий нас холл. Капитального ремонта, по всей видимости, здесь не бывало давно, а все неполадки и поломки устраняются точечно и как-то топорно. На потолке местами облупилась штукатурка. Неровные стены выкрашены в бледно-голубой цвет, а кое-где оттенок отличается от основного цвета — видимо, подкрашивали впоследствии и не попали в тон. Пол устлан истоптанным и стершимся линолеумом. Наверное, единственное яркое и жизнерадостное пятно здесь — это стенд с детскими рисунками. В моем горле встает ком, а к глазам подступают слезы, когда я вижу среди прочих художеств, изображение женского лица и крупную подпись к нему - «Мамочка, я жду тебя». На ватных ногах и полном автоматизме я подхожу ближе к стенду и касаюсь кончиками пальцев рисунка, внимательней изучая его.
- Это нарисовала Мира, - слышу рядом с собой баритон Руслана, - Ее мать сидит в тюрьме за убийство отца, который много лет измывался над ней и дочерью. В какой-то момент женщина просто не выдержала и… прикончила его. Увы, суд не оправдал ее.
- Ох… - я тяжело вздыхаю и сглатываю этот проклятый ком, который уже превратился в зазубренный камень в моем горле, - Это ужасно…
- Да… Но она очень любит Миру и обязательно за ней вернется, - уверяет меня Руслан.
- Русланчик, здравствуй, дорогой мой мальчик! - слышу громкий и немного повизгивающий женский голос, разносящийся по холлу. Вглядываюсь вглубь коридора и вижу невысокую пухлую женщину пенсионного возраста, несущуюся к нам с невероятной для ее возраста скоростью. Она одета в клетчатое платье-балон, а ее абсолютно седые волосы убраны в замысловатую прическу. На носу ее сидят очки в позолоченной оправе, и она указательным пальцем несколько раз поправляет их, пока движется к нам.
Вдруг из одной из дверей выбегает парнишка лет десяти и почти что сносит женщину с ног.
- Голубев, прекрати носиться по коридорам как одичалый! - свирепствует она на мальчишку, а потом неожиданно треплет его по волосам и озорно подмигивает ему.
- Простите, Алевтина Альбертовна! - покаянно бормочет парень и уже просто быстрым шагом уходит своей дорогой.
Я смотрю на Руслана и имею удовольствие лицезреть его широкую улыбку, когда он смотрит на пожилую женщину.
- Здравствуйте, мам-Аля! - говорит он и заключает ее в свои удушающие объятья. Она кажется такой маленькой по сравнению с ним.
- А я смотрю в окно и думаю, твоя машина или нет припарковалась у нас… - Алевтина Альбертовна замолкает и обращает свой внимательный взгляд на меня, - А эта милая леди…?
- Это Стелла, - осведомляет ее Руслан, - Она моя… хорошая знакомая.