– Но… – прошептала она. Сидевшие рядом с ней повернули головы.
– Морган, – прошипел Уорд.
– Что «но»? – спросил мистер Эмери.
Тяжело дыша, чувствуя, как пылает лицо под его внимательным взглядом, Морган посмотрела на Уорда. Мистер Смит еще раз напомнил, что она не обязана отвечать на вопросы, но Морган его не слышала. Глаза Уорда ласково блестели, и он шепнул так тихо, что больше никто не мог его расслышать:
– Я привез с собой Ли. Мы остановились у Хантингтонов.
Ли! Тоска захлестнула измученное сердце Морган. О, ее сыночек, он здесь, в Филадельфии! Она ничего так не хотела, как покачать его, увидеть, как он улыбается во сне…
– Миссис Монтгомери, – окликнул ее мистер Эмери. Чувствуя, как кружится голова, она повернулась к нему. – Вы хотели что-то добавить?
Впервые в жизни она действительно хотела сказать правду, сказать, что не верит в свою невиновность. Она была там, видела, как из его глаз уходит последний свет жизни…
Но Ли в Филадельфии…
И в этом счастливом образе утонуло ее чувство чести.
– Ничего. Я просто изумлена, вот и все.
– Нет! – завопил Тернер, стукнув кулаком по столу. – Она убила моего кузена, я знаю, что это она, и ее должны повесить! Это было смертельное сотрясение мозга! Такое случается!
Коронер нахмурился:
– Я никогда не видел мужчину со смертельным сотрясением мозга. Младенцев и маленьких детей – да, но не взрослых мужчин. В любом случае миссис Монтгомери не могла этого сделать. Собственно, если бы мы во время дознания знали, какая она изящная и хрупкая, то пришли бы к другому заключению. Сомневаюсь, что у нее хватило бы душевных или физических сил размахнуться достаточно сильно, чтобы убить мужчину. В свете последних открытий я изменяю свое заключение. Ричард Тернер умер от сердечного приступа.
– Нет! – заорал Кеннет, с побагровевшим от ярости лицом вскакивая из-за стола. – Вы не можете менять заключение после того, как человеку предъявили обвинение! Она должна предстать перед судом! Скажите им, Картер!
– Вся эта чертова история в высшей степени необычна! – рявкнул мистер Эмери, встав из-за стола и пронзая взглядом Морган. – И основная вина лежит на вас, мэм. Если бы вы не бежали с места преступления, мы бы не оказались сейчас в таком положении. Что до заключения мистера Рота, – добавил он, обращаясь ко всем собравшимся, – лучше всего его и в самом деле изменить. В любом случае доказательства не убеждают, что нужно продолжать судебное преследование миссис Монтгомери.
– Нет! – опять заорал Кеннет. – Вы обязаны это сделать! Она виновна, так утверждает дознание! Ее должны притащить в суд и повесить за убийство моего кузена! Если вы откажетесь, я обращусь в газеты!
– Вы последуете моему совету, молодой человек! – заорал в ответ мистер Эмери, тыча пальцем в стол. – До появления новых подробностей это дело можно было чертовски легко выиграть, но сейчас я за него и гроша ломаного не дам! Как по-вашему, сколько присяжных осудят молодую женщину за убийство, особенно услышав об обстоятельствах ее брака? Вы что, забыли о репутации своего кузена? Заверяю вас, я не забыл! Более того, теперь миссис Монтгомери – мать, замужем за человеком, занимающим высокое положение в обществе Бостона, Нью-Йорка и даже Филадельфии! Насколько я понял, она еще и принадлежит к английской аристократии. Никто не возьмет на себя ответственность и не заключит в тюрьму такую леди, уж не говоря о виселице! Нет, сэр, я прекращаю судебное преследование миссис Монтгомери, даже если вы напустите на мою контору чертов батальон репортеров! Дело закрыто!
Морган вздрагивала от этих криков, глядя широко распахнутыми глазами на двоих раскрасневшихся мужчин, готовых начать драку.
– Значит, вы превратитесь в посмешище, – сжав кулаки, отрезал Кеннет. – Все ждут, что ее повесят.
– А вы, сэр, превратитесь в объект для жалости, – холодно отозвался мистер Эмери, – и это будет вашей виной, в первую очередь потому, что вы обратитесь в газеты. Ни один джентльмен на такое не пойдет. – С этими словами мистер Эмери поклонился остальным: – Благодарю вас за то, что вы пришли сюда. Мистер Монтгомери, – поклонился он Уорду, все еще хладнокровно сидевшему на своем месте. – Очень хорошая следственная работа, сэр, одобряю. Миссис Монтгомери. – Он поклонился и Морган. – Это было… поучительно, мэм.
И вышел из комнаты, а следом за ним, оба доктора и коронер. Кеннет проводил их взглядом, по-прежнему добела сжимая кулаки. Его адвокат перегнулся через стол и заговорил успокаивающим тоном. Просоленный морем голос Уорда раскатился по всей комнате:
– Я бы хотел перекинуться с вами несколькими словами, Тернер, если не возражаете.
– Что, захотелось поглумиться? Что ж, еще не все кончено, Монтгомери! Я добьюсь правосудия, клянусь!
Все с тем же хладнокровием Уорд любезно произнес:
– Я понимаю ваше стремление добиться правосудия. Если вы уделите мне несколько минут вашего времени, то можете обнаружить, что еще не все потеряно. Вопреки вашей уверенности я женился на миссис Монтгомери не ради того, чтобы завладеть состоянием Тернера.
– Ха! Сплошная ложь! Ваша жадность вошла в легенду, Монтгомери, даже в Филадельфии.
– Серьезно? – осведомился Уорд, вскинув бровь. – Я и не знал. Не присядете ли, сэр? Что вы теряете, если несколько минут послушаете меня?
– Может быть, тебе следует выслушать его, Кен, – сказал мистер Картер.
Кеннет постоял еще немного, а потом передвинулся на два стула и сел рядом с мистером Смитом.
– Ладно, – буркнул он. – Что вы хотели сказать?
Уорд задумчиво посмотрел на него. На его губах играла легкая улыбка. Морган знала это выражение – она видела его, когда они играли в шахматы. Таким образом Уорд сбивал противника с толку, а потом нападал, и атака всегда была отлично спланирована, скрупулезно продумана и невыносимо медлительна.
– Во-первых, – неторопливо произнес Уорд, – вы должны понять, что я непоколебимо уверен в невиновности моей жены. Тернер умер, потому что был слаб здоровьем. Коронер с этим согласен, и я намерен поместить эту историю в газеты.
– А я при первой же возможности опровергну ее.
– Это я понял, – согласился Уорд. – Но как вы наверняка догадались, я нахожу вашу настойчивость по поводу виновности миссис Монтгомери крайне раздражающей. Вы сильно навредили не только ей, но и самому себе и своей семье. Если вы будете продолжать в том же духе, то вынудите меня принять меры, и заверяю вас, сэр, это вам не понравится.
– Да что вы можете мне сделать? – спросил тот, с трудом сдерживая ярость. – Это я – пострадавшая сторона.
– Напротив, сэр, пострадавшая сторона тут – моя жена. Продолжайте в том же духе, и пострадаем мы все. Я не люблю страдать молча, Тернер. Начнем с того, что ваш кузен был настоящим варваром. Выяснить его наиболее мерзкие качества я смогу в многочисленных борделях города, и останется только довести эту информацию до газетчиков. А вам известно, как хорошо продаются сплетни.
– Это, сэр, клевета! Я подам на вас в суд!
– Ваш иск будет выигран только в том случае, если вы докажете, что я лгу. Более того, подобный поступок только раздует скандал, и заверяю вас, нас в Бостоне он коснется гораздо меньше, чем вас в Филадельфии.
– Я прослежу, чтобы все попало и в бостонские газеты.
– У вас ничего не получится. Бостонские газеты решительно отказываются бесчестить своих выдающихся граждан. Однако я могу вывести ваше судно из этого шторма. По правде говоря, я нахожу поведение вашего кузена достойным порицания. Оставить все свое состояние женщине, на которой он женился всего несколько месяцев назад, безответственно и жестоко.
Он замолчал. Глаза Кеннета впились в лицо Уорда.
– Однако, – продолжал Уорд, – Морган заслуживает компенсации за то, что несколько месяцев терпела его выходки. Поэтому, хотя я и настаиваю на том, что основная часть наследства Тернера должна достаться ей, я все же готов предложить вам двадцать пять процентов его состояния – при определенных условиях.