- Вот только не чепчик. Извини конечно.
- Ну ладно. Сегодня ты не будешь с ними общаться тогда, только посмотришь на них. Но завтра приходи с чем-то.
- Хорошо. – Кира подумала о том, что может покрывать голову полупрозрачным шифоновым платком, как покрывают голову восточные женщины – лишь слегка накидывают платок, перекидывая его через плечо.
Кира осмотрела помещение – светлое, просторное.
- Вот материалы, по которым ты будешь преподавать.
- Хорошо. – Кира взяла пособия.
Затем Джулия усадила Киру за стол, и они снова начали беседовать.
- Ты такая необычная. Другая. – Осматривала ее Джулия.
Джулия казалось совсем другой, нежели, чем Лили и Дорети. Она была счастлива. И смотрела на Киру с улыбкой и интересом. И это место уже не казалось таким ужасным, как раньше.
- Для меня вы тоже другие. Ты замужем?
- Да. – Джулия стала улыбаться. – Мой муж – Сэм Уорт. Ты разговаривала с ним.
- Понятно. – Улыбнулась Кира.
Кира вышла и пошла к своему любимому месту – дальней беседке на реке, пока Ева была занята. Кира сидела на солнышке и читала материал. Теперь на территории ловила сеть, и Кира ждала, пока Ева сбросит ей смс, как освободится.
Сзади к ней кто-то подошел, но она, решив, что это кто-то неприятный, сделала вид, что не заметила.
- Привет.
Она узнала в этом голосе его. Дэмьена.
- Привет. – Сказала Кира, не отрываясь от книги.
- Что читаешь?
- Стихи…
- О. – Дэмьен сел напротив нее с интересом.
И Кира решила прочитать ему стихотворение, которое так нравилось ей самой. Она нашла его в этой книжке по литературе.
- Одни говорят: мир умрёт в огне,
Другие твердят про лед
Я долго жил, и кажется мне,
Огонь скорее подойдет.
Но если бы кто-нибудь мне сказал,
что дважды нас гибель ждет,
я не удивился бы. Я узнал,
что ненависть – толще, чем лёд
И равнодушие холодней
вечных покровов льда.
И если для смерти не хватит огней
Лед сгодится тогда…
Кира все еще сидела, уставившись в книгу.
- Красивое стихотворение. Не знал, что ты любишь литературу. – Он стал как-то холоднее.
- Люблю. – И тогда она посмотрела на него другим взглядом – милым, смущенным и искренним.
Ее грустная, но такая искренняя улыбка пробила его до самого сердца. В этом взгляде было все – страдание, милосердие, бесконечная любовь и великая мудрость.
Кира не любила сидеть на скамье и пересела на траву – поближе к реке, и села в позу со скрещенными ногами. Молодой человек тоже встал со скамьи.
- Думаешь, детям будут понятны эти стихи?
- Конечно. Они очень смышлёные. Ты зря недооцениваешь детский ум.
Он усмехнулся и снова сел рядом с ней.
- Только недавно ты считала большинство из нас глупыми.
- Детский разум еще пуст, они чисты в своем понимании мира. Глупыми они становятся позже, когда родители вдолбят им в голову покояние и «любовь» к Господу, который «хочет» от них безусловного повиновения. И только взамен он даст им то, о чем они так страстно молят.
Она злостно посмотрела на него из под книжки. Он же улыбался, глядя на нее.
- Хорошо. Ты думаешь, что Бог не хочет повиновения. Так чего же он хочет?
- Я думаю, как истинный отец хочет для своих детей, так и он хотел бы, чтобы каждый из нас в независимости от пола, национальности или обстоятельств находил в себе ту самую бескорыстную вечную любовь друг к другу, и к миру в целом. Это звучит банально, но сколько сил нужно, чтобы разумные существа научились ценить друг друга, и ценить то, что у них есть. Сколько нужно воспитать в себе мудрости и принятия, чтобы уступить своему эго. Тогда нужда в молитвах отпадет.
«Ведь она все правильно говорит!» - Он удивлялся ей.
- Тогда почему же ты сама не ценишь то, что у тебя есть?
- А если у меня ничего нет?
- В каком смысле?
- У меня нет матери, у отца есть Ева, и он не считает меня самым дорогим человеком. Я ему только мешаю.
- А твой… парень?
- У меня нет парня.
Они молча глядели друг на друга.