- Кира… - Он хотел дотронуться до ее руки, но она не позволила, отстранившись.
- Кира, что с тобой? – Он вдруг так напугался.
- Все…все нормально. – Ответила она дрожащим голосом.
- Но ты вся дрожишь. У тебя кровь… - Он потянулся к ее лбу, но она вновь отстранилась и спрятала глаза.
- Кира, что случилось? Кира!
Но она захотела уйти. Он пытался остановить ее, но она не позволила.
- Кира, стой. Пожалуйста.
- Не трогай меня. – Платок с ее головы слетел, и он увидел ее опухшее лицо, ссадины на шее и руках.
- О, Боже… - Он приблизился и осмотрел ее. – Кира, кто это сделал?
- Никто. – Она стала утирать слезы.
Затем позади показались Дорети и Лили. Они шли и смеялись. Но когда увидели Дэмьена и Киру, застыли, будто вкопанные. Дэмьен посмотрел на них с недоверием. Растерявшись, Дорети с Лили свернули с дороги и ушли.
Кира так ему ничего и не сказала. Дэмьена кто-то окликнул, он повернулся. И она убежала, оставив ему лишь окровавленный платок. Кира выбежала на дорогу и дождалась такси. Она поехала домой. К отцу. Она не знала, что скажет ему.
Дэмьена пробрала дрожь. Он держал в руках ее окровавленный платок. Его будто током ударило. Появилось чувство чего-то неизбежного. Он понял это, как только увидел ее глаза, полные боли и отчаяния.
Такси подъехало далеко от дома. Кира решила все-таки сначала забрать вещи. Она немного успокоилась. Тихо зайдя в дом, она услышала, что отец и Ева дома.
«С чего бы?» - Подумала Кира.
Они разговаривали на кухне. Кира не могла пройти в комнату, и ей приходилось стоять за стеной. Она стала нечаянным слушателем. И, пожалуй, этот разговор отца с его женщиной сыграл решающую роль в будущем принятом решении.
- Я боюсь, Майкл. Я боюсь.
- Чего? Глупая? – Майкл был очень добр к Еве, как давно уже не был добр к Кире.
- Ее! – Ответила Ева.
- Я признаю. – Сказал Майкл. – Кира – чудовище, но не настолько.
- Что я ей сделала?
Кира побелела, как мел, слушая их разговор.
- Она просто такая. Я понял это еще давно. Ее можно контролировать, если с ней мягко.
- Я больше не могу ждать. И наш ребенок не может. Я уже на третьем месяце. – Плакала Ева.
- Наш малыш – это Божий дар. – Мягко говорил Майкл. – Это чудо!
- Она уничтожит нашего ребенка. Она уже почти это сделала. Вся в мать.
- Я не позволю ей. Я обещаю.
- Ты так и раньше говорил.
- Она уже съехала. И вряд ли вернется.
- Она вернется. Я уверена. Уничтожить то, что не уничтожила.
Кира вышла из дома на «автомате» и пошла вглубь леса, к берегу. Она все шла и шла. Ноги болели. Деревья менялись один за другим. Темнело. А она все шла. Слезы катились и катились. Она дошла до крутого обрыва. Посмотрела вниз: течение, камни. Она шла по берегу, и нашла одно огромное дерево, что стояло почти у обрыва. Кира села около него, закрылась руками и стала плакать так, как не плакала никогда. У нее потекла кровь из носа.
Ей не было нигде места… Нигде… Ее никогда никто не выберет, даже родной отец не смог ее понять, лишь контролировать. А ведь, казалось, что еще ей нужно? У нее есть деньги, красота, мужчины окружают ее. Но ведь ей не это было нужно. Внимание. Внимание действительно любящих ее людей. Но таких людей не было. И даже ее родная мать до смерти променивала ее на очередного мужика, алкоголь и наркотики, пока не умерла где-то. Она считала, что не заслуживает любви.
Кира встала рядом с обрывом и стала смотреть вниз. Заходило солнце. Ветер обдувал ее волосы. Она обняла себя. Сердце билось как сумасшедшее. Она это вдруг ощутила, прислушалась к нему – оно, бедненькое, тряслось от страха.
Стоя так какое-то время, она вдруг снова почувствовала странный покой. Она села на берег и просто слушала свое дыхание, не думая ни о чем. Вся боль и обида вдруг испарились. Их унес ветер, что теперь целовал ее лицо. Она вдруг снова увидела все вокруг, ощутила кожей дыхание мира. И тогда вдруг ей пришла мысль, что в этом покое можно услышать бога.