В ее голосе было столько надежды, что Синджин и сам был рад с этим согласиться, но, когда миссис Хобс приходила сменить полотенца, они опять были все в крови. Восход или нет, так или иначе, но кровотечение продолжалось.
— Дорогая, тебе надо выпить этого лекарства, а то может начаться лихорадка, — сказал Синджин тихо, беря ее за руку. — Тебе надо слушаться миссис Хобс.
Ребенка уже нет.
— Не говори так! — воскликнула она и отвернулась от него, вырвав свою руку.
— Я бы с удовольствием не говорил, но вынужден, — честно признался он. И подумал, что месяц-два назад, наверное, выкидыш был бы решением всех проблем для них обоих. Но в последние недели его чувства к Челси начали меняться. И когда она с такой теплотой и лаской говорила о девочке, то Синджин невольно думал о ней как о реально существующей его дочке.
— Миссис Хобс уже тридцать лет принимает роды, ей можно верить, — добавил он мягко.
Челси повернулась к нему, ее глаза были полны отчаяния.
— А я не хочу! — выкрикнула она, и это был крик души, вопреки всякому здравому смыслу.
Она казалась совсем маленькой в его рубашке с закатанными рукавами, со своими тоненькими ручками и огромными глазами на бледном лице. Синджин вдруг почувствовал, что несет ответственность за нее.
Это было очень необычным ощущением для него, никогда не вникавшего в дела и проблемы своих любовниц. Возможно, правда, он не общался с ними так долго, чтобы быть чем-либо обязанным.
Но состояние здоровья жены казалось ему в тот момент гораздо выше его собственных представлений о личной свободе.
— Прошу тебя, делай то, что говорит миссис Хобс, а когда ты поправишься, мы поедем в Лондон. Тебя же еще никто не видел. — И на лице у него появилась знакомая дразнящая улыбка. — Я ведь должен показать тебя свету.
То, что он предлагал ей, было пределом ее мечтаний: публичное признание в свете.., и она, его жена, рядом с ним.
— А почему ты думаешь, что я хочу посмотреть на высшее общество?
— Это оно хочет посмотреть на тебя.
Синджин вспомнил, как любопытствовал свет по поводу молодой жены герцога Сета.
— К тому же ты сможешь встретиться с моей семьей, — добавил он.
За все время, что она его знала, он никогда не упоминал о своей семье, кроме как о чем-то давно прошедшем.
— Боюсь, я не смогу все это выполнить.
— Тогда я тебя поддержу, — ответил он и улыбнулся. — А иной раз и ты меня. Видишь ли, выезды в общество сопровождаются употреблением крепких спиртных напитков на приемах и вечерах.
Челси улыбнулась, и это была первая улыбка за два последних дня. Синджин мысленно поздравил себя с тем, что выбрал правильную стратегию.
— Теперь будь послушной девочкой и слушайся миссис Хобс.
— А насчет ребенка, это точно?
— К сожалению, да.
Губы ее скривились, и уже через секунду она снова плакала. Синджин стоял и молчал, взяв жену на руки.
Ведь это был и его ребенок, и сейчас он чувствовал не меньшую горечь и опустошение. Возможно, его молчание помогло ей успокоиться. Если бы слезы могли вернуть ребенка, Челси проплакала бы всю жизнь. А раз нет, она решила успокоиться и действовать.
— Позови миссис Хобс, — сказала она, все так же уткнувшись в его плечо. Но Синджин услышал эти слова, как будто они были четко произнесены в тихой и пустой комнате и эхом отозвались в его мыслях.
Протянув руку, он дернул шнур звонка.
Когда миссис Хобс переговорила с Челси, Синджин вместе с ней спустился в столовую.
— Я вам уже говорила и скажу опять, ваша светлость. Не позволяйте ей все время лежать. Пусть ее светлость не меньше четырех раз в день встает с постели. И надо, чтобы она все время была в тепле?
— — А когда она будет готова к поездке?
— Это зависит от ее организма.
— Она была довольно сильной…
И он вспомнил, как она без труда ухаживала за лошадьми на конюшне.
— Ну, может быть, через неделю или две, но все равно ехать придется медленно.
Челси пила чай в то утро, через два дня после того, как миссис Хобс уехала. Молодость брала свое, и Челси чувствовала себя все лучше и лучше. И тем не менее Синджин настаивал на том, чтобы она неотступно следовала указаниям повивальной бабки. Он лично проверял, чтобы повар готовил бульон по специальному рецепту миссис Хобс.
— Ты когда-нибудь думал, что увидишь герцога, размешивающего суп в котелке? — спросила повара миссис Барнс сразу после того, как из кухни вышел Синджин, распорядившись добавить в бульон еще немного листьев горчицы.
— Я никогда не думал, что увижу его бодрствующим до полудня. По крайней мере, раньше такого не было.
— Да, женитьба его здорово изменила, — заметила миссис Барнс, присев на стул возле окна.
— Ее светлость его изменила, — уточнил повар.
— Он берет ее с собой в Лондон.
Она взглянула на повара, и оба понимающе заулыбались.
Миссис Барнс при упоминании об очаровательной герцогине вздохнула и поудобнее устроилась на стуле, а повар, менее романтичный, лаконично сказал:
— Боюсь, что хозяйка уже подтачивает коготки.
Но случилось так, что на следующий день Синджина вызвали в Лондон для срочной встречи с его управляющим из Туниса, которого, в свою очередь, неожиданно отзывали в Северную Африку. Бей, с его склонностью к самолюбованию, опять будоражит европейских фабрикантов, в том числе и Синджина. Так что теперь Али Ахмед собирался возвращаться с первым кораблем.