Да уж! Один уверенно торгует в Арктике вентиляторами, а у другого даже спелые мандарины под Новый год не разбирают. Ириша из числа последних.
– Таиров орал, как ненормальный. А у меня сразу слезы, ты ведь знаешь…
– Прямо-таки орал?
– Ну… Покрикивал от возмущения. Намекнул, что я тупая курица.
– Что?!! – ахнула я и ощутила, как в груди поднимается волна феминистского негодования. – Какая скотина! Открыто обозвал курицей?!
– Не прямо, конечно… Он сказал: «Ирина Сергеевна, вы чудовищно непрофессиональны».
– Это даже хуже, чем тупая курица! Какой урод!
– Лысый, неповоротливый урод. Юля, он меня просто ненавидит, я это чувствую. Третирует, изводит. Цепляется по мелочам. Наверное, я начну искать другую работу.
– Постой. Давай я попытаюсь сбагрить твой неликвид.
– Это невозможно!
– Давай попробуем. Нельзя сдаваться без боя!
– Юля! Да у тебя самой хватает проблем. Квартиру разнесли, джипом едва не задавили…
– И что теперь – не жить?
– Жить! Но…
– Решено, – перебила я подругу. – Будем продавать. Докажем этой жирной лысушке Таирову, что не один он разбирается в недвижимости.
– Юля, – вздохнула Ириша. – Знала бы ты… Думаешь, стоит только глазом моргнуть, и сразу же выстроится батальон желающих купить квартиру?
– Именно так я представляю себе работу квартирного брокера.
– Ага, конечно! Ну ладно, попробуй. Вдруг у тебя получится. Там две квартиры и участок с недостроенным коттеджем. Дам тебе адреса, ключи и начну присылать клиентов.
– Отлично! – У меня уже чесались руки. Я готова была приступить к обязанностям риелтора немедленно. Только допью шампанское.
– Юль, – нерешительно позвала Ириша.
– А?
– Чтобы отпустить няню в десять, тебе надо уехать прямо сейчас, – смущенно напомнила подруга.
– Уже мчусь. Желаю приятно провести время. Ты когда вернешься-то?
– Если ты не против… Попозже. Ладно?
– Ладно, резвись, – махнула я рукой, преисполненная самодовольством от своей царской щедрости.
– А как тебе Аслан? – Ирина загадочно улыбалась. – У него такие голубые глаза…
– Ну… Глаза, конечно, голубые. А что?
– В нем есть что-то нерусское, да?
Я глубоко задумалась.
– Имя? – угадала я, наконец. – Иринка, если ты остаешься ради Кумраева, то поверь: он не стоит твоего внимания. Самовлюбленный, зажравшийся самец. К тому же буржуй.
– Не вешай ярлыки. Он симпатичен. И он меня интригует. Но почему у него голубые глаза? Вообще-то они должны быть карими.
– Да бог с ними! Моргают, и ладно. Ириша! Этот мужчина нам не нужен.
– Он оказывает мне знаки внимания.
– Мне тоже.
– Правда?
– Угу. Сегодня днем. Когда я брала у него интервью. Это его стиль – оказывать знаки внимания.
– Нет… Кажется, я понравилась Аслану.
– Еще бы ты ему не понравилась! Покажите мне мужчину, которого не взволновала бы такая красотка.
– Лев Таиров, – быстро ответила Ира.
Я поперхнулась. Действительно. Лев Таиров, местный король недвижимости. Неординарная личность, избежавшая чар моей прелестной подруги. Наверное, стоит заехать в «Квартал» и посмотреть на этот уникальный экземпляр.
– Ну все. Решай сама. А я умчалась!
И нянька, и Нюра встретили меня радостно. Если кто-то думает, что в десять вечера двухлетние девочки обычно сладко спят в кроватках, он здорово заблуждается. Потому что некоторые двухлетние девочки любят побузить. И затягивают процесс до трех ночи.
Я отпустила няню и забрала Анюту к себе. Неизвестно, когда вернется Ириша, вдохнувшая воздух свободы. А спокойно провести вечер у телевизора, поджидая ее возвращения, мне помешала бы душевная смута. Что-то отвратительно екало в груди, хватало сердце и увлекало его в бездонную пустоту. Это были страх и недоумение. Кому я перешла дорогу? Кто ополчился на меня?
Чтобы отвлечься, требовалось занять мозги. Я решила всю ночь писать статьи о «Таунхаусе» и презентации. Но сначала искупала Анечку, попутно залив в ванной весь пол водой и пеной, покормила детеныша манной кашей с вареньем, отмыла от варенья Анечку, себя и стены на кухне, уложила ребенка спать на диване. И в полночь наконец-то села к компьютеру.
Не успела я сочинить и строчки – пятнадцать минут ушло на тоскливые воспоминания об утраченном ноутбуке, – как Нюрочке приспичило в туалет. Но ведь я предусмотрительно надела ей памперс! Ладно, так и быть, посидим на горшке. Горшок у тети Юли имеется, к тому же музыкальный: вознаграждает усилия младенца нежной мелодией.
В час ночи Анечка захотела булку. Где-то в два – чаю. В три часа малышка вновь попыталась исторгнуть из горшка чудесную мелодию. Но так как ее мочевой пузырь еще не накопил достаточную порцию живительной влаги, вредный горшок отказывался выступать на бис. Урод! Дите расстроилось, нависла угроза ночной истерики. Пришлось поливать предателя водой из чашки, добиваясь адекватной реакции.