Поэтому я никогда не укоряю Иришу в недальновидности – зачем рожала без мужа? Кстати, она обзавелась эмбрионом, еще будучи вполне обеспеченной дамой. У Ирины был друг-бизнесмен. Весть о беременности возлюбленной вполне могла подтолкнуть бойфренда к порогу ЗАГСа. Но этого не произошло. Вскоре мужчина уже развивал бизнес в другом регионе страны, прихватив с собой в нагрузку восемнадцатилетнюю наложницу – свежую, как персик. А Ирине оставил в качестве алиментов двухкомнатную квартиру и бескрайние возможности практиковаться в ненависти ко всему мужскому. Он даже не вернулся на пару дней, чтобы забрать Иру и дочь из роддома.
С тех пор подруга бегает. Носится по кругу, как породистая лошадка на Мельбурнских скачках. Утром к восьми – Нюру в садик. Потом на троллейбусе в агентство недвижимости, где она безуспешно подвизается маклером. Из нее такой же маклер, как из Шварценеггера балерина. В течение рабочего дня Ира бесславно и униженно пытается впарить клиентам квартиры. Продавец она ужасный. К шести вечера – галопом в садик. Забирает дочь, а с ней – мешок мокрых колготок и ворох платьев, заляпанных кашей. Два раза в неделю занятия в детском центре. И почти каждый день – метания по магазинам и аптекам. Героические будни матери-одиночки.
Но это оптимальный вариант. Бывает и так: у ребенка температура тридцать девять, у Ириши – тридцать восемь, а на телефоне висит директор агентства и яростно требует немедленно привезти документы. Или: в доме всего полкило риса и ни грамма дензнаков, а до зарплаты – две недели.
В такие моменты на помощь Ирише приходит добрая подруга Юлия. Хотя нет, я рядом не только в тяжелые моменты, а всегда. Именно я забирала Ирину из роддома, и потом мы четыре месяца жили вместе. Как дружная лесбийская семья. Наверное, так и думали соседи. Все мерзкие мысли соседей пусть останутся на их совести.
А я за четыре месяца вплотную ознакомилась с двумя категориями понятий из книги «Изощренные пытки. Пособие для начинающих».
Первое – детские сопли, понос, запор, лихорадка, истошный крик. Второе – лактостаз, нехватка молока, мастит, послеродовая депрессия, истерика. И после этих испытаний я полюбила Анечку так, как любит младенца человек, сменивший ему миллион памперсов и вложивший в него миллиард килоджоулей труда. Самозабвенно! А все мои прагматичные рассуждения о нецелесообразности детопроизводства бедняками – сущий бред. Если Бог дает детей, он дает и на детей. Наверное, основной смысл нашего знакомства и дружбы с Ириной в том и заключался, что я буду помогать ей выращивать ребенка.
– Подруга ворует твое время и силы! – возмущается Марго. – Она повесила на тебя сопливого, больного младенца. А ты, глупая, и рада! Вместо того чтобы устраивать личную жизнь, ты нянчишь чужого ребенка!
Но моя мамуля всегда возмущена. Всегда активно недовольна. Такой характер. И я пропускаю замечания мимо ушей. Другая мысль гложет меня порой: как мы поделим ребенка, если вдруг поссоримся с Ириной? В жизни всякое случается. И что я тогда буду делать?..
– Возьмем кофе, – решила Ира и захлопнула меню. – Смотри, какая дама подъехала.
Я обернулась и сквозь стеклянную стену увидела перламутровый «пежо», припарковавшийся у кофейни. Из него вышла стройная красотка в длинном пальто, отороченном мехом. Сапоги на шпильке, лайковые перчатки, модная сумка. Стопроцентное попадание, воплощенный гламур. Водопад рыжих волос взметнулся над пушистым воротником. Девушка направилась в кофейню.
– Эх, – грустно вздохнула Ириша. – Как хорошо иметь машину!
– Да уж! Меня вчера в троллейбусе не изнасиловали только потому, что едва не задушили. Девушка в момент асфиксии – не лучший объект для насилия. Я была такая фиолетовенькая, малопривлекательная… Хотя некрофилы, наверное…
– А как она одета! Да, стильная девица… Классное пальтишко! И такие яркие глаза… Скорее всего, линзы. Губы очерчены изумительно – наверное, именно такой рот и называют чувственным. Правда, Юль?
Но я не ответила. Потому что в этот момент судорожно хватала ртом, не претендующим на звание чувственного, воздух. Мне срочно требовался аппарат искусственного дыхания, дефибриллятор, сигарета и двести граммов коньяка. Ай, ладно, несите заодно и донорскую печень!
Потому что в интересной рыжеволосой барышне я – с огромным трудом – узнала МИЛУ СЕНЧУЛИНУ!!!
Ириша, естественно, подвергла сомнению все мои слова, касающиеся Милы. Как поверить, что эта блистательная, утонченная женщина в пубертатный период представляла собой засаленный окорок 54-го размера? И кто догадается, глядя на двух девиц, упоенно обнимающих друг друга, что в их прошлом – вражда, а не годы сердечной дружбы?