Почему парни так хотят «этого»? И почему девушки соглашаются на «это» до свадьбы? Со мной такого уж точно не случится. А Сережа такой красивый и ласковый… У него необыкновенные глаза и замечательная улыбка… Мне понравилось с ним целоваться… Оказывается, целоваться — это очень приятно. Жаль, что ему хочется большего… Нет, на большее я ни за что не соглашусь!»
Мама вернулась часа через три, с большими свертками и пакетами. Пакетов и свертков было так много, что они заняли полкомнаты.
— Это что, всё из гастронома? — удивленно спросила Оля. — Мама, зачем нам столько продуктов?!
— Я зашла еще в универмаг, — ответила Анна Петровна, вынимая и разворачивая покупки.
— Зачем ты купила бокалы и рюмки? — спросила Оля, увидев изящные стеклянные изделия с золотистыми ободками, которые мама поставила на стол, чтобы полюбоваться.
— Тебе на приданое, глупенькая. В нашем городе таких не продают! Они — импортные!
— Дорогие, наверное?
— Да! Но за такие никаких денег не жалко, — ответила Анна Петровна, с удовольствием коснувшись бокала в форме тюльпана. — Я взяла для шампанского и вина. И фужеры! И, конечно, стаканы и рюмки! Всех по двенадцать штук! Пригодятся! Еще я купила копченую колбасу, сок, клубнику, мороженое, конфеты, баночку шпротов, немного винограда и пирожные.
— А хлеб ты купила?
— А вот хлеб я, кажется, забыла, — ответила женщина.
— А это что такое? — Оля указала на довольно объемистый пакет, лежавший на кровати.
— Это для тебя. Ну-ка, примерь!
В пакете оказался бежевый вельветовый плащ трапециевидного силуэта. Анна Петровна угадала с размером. Оля смотрелась в нем настоящей королевой, но радоваться было рано. Оля знала, что денег у мамы не так уж много, даже с учетом тех ста рублей, что она ей, на всякий случай, дала.
— Сколько ты потратила на всё это? — спросила Оля, и радостное выражение тут же исчезло с лица Анны Петровны.
Она молчала, глядя в окно.
— Сколько ты потратила, мама? — снова спросила девушка.
— Да какая тебе разница! Не всё ли равно!
— Как это — какая мне разница? Мы пробудем в Москве недели две, если не больше, и нам нужно будет на что-то жить. У меня всего сто пятьдесят рублей. Нам нужно чем-то питаться, купить лекарства и обратные билеты. Так сколько ты потратила, мама?
— Примерно четыреста рублей…
— Что? — Олино лицо вытянулось. — И сколько у тебя осталось?!
— Что-то около двадцати рублей.
Девушка растерянно смотрела на маму, не в силах что-то сказать.
— Извини, но я не смогла удержаться, — виноватым голосом произнесла Анна Петровна. — У нас в магазинах почти всегда пустые полки, а тут такое изобилие… А плащ тебе идет!
Оля смотрела в окно, но не видела, ни гостиничных корпусов, стоящих напротив, ни мрачного серого неба. Бокалы и фужеры поблескивали на столе. На полу валялась бумажная упаковка.
— Завтра сходишь в универмаг, — сказала Оля, избегая смотреть на маму, — и всё вернешь. Скажешь, что плащ не подошел.
Анна Петровна сидела на кровати, низко опустив голову. Ее щеки пылали, руки дрожали, по щекам катились слезы.
— Ольга, дай мне таблетку и стакан воды, — жалобным голосом попросила женщина. — Я не знала, что ты у меня такая жестокая… Я целыми днями работаю за сто двадцать рублей в месяц, у меня постоянно отчеты, я света белого не вижу, а ты…