Оля попыталась открыть створки окна, чтобы проветрить комнату, но рамы были заклеены белыми полосками бумаги, и у нее ничего не получилось, а шпингалет на форточке не работал. Некоторое время Анна Петровна наблюдала за ней, а потом сказала:
— Смотри, осторожнее. Не сломай здесь чего-нибудь, а то еще заставят платить…
Оля хотелось плакать. От резкого запаха хлорки у нее закружилась голова.
Девушка взяла с тумбочки пакет, выложила из него хлеб, оставив мороженое и клубнику, и сказала:
— Я оставлю дверь приоткрытой, чтобы выветрился запах и пойду прогуляюсь. Схожу к Айше, узнаю у нее, что случилось.
— Нет! — закричала Анна Петровна, вскочив с кровати. Не ходи! Я тебе не разрешаю!
— Почему? — спросила Оля.
— Потому что в этой гостинице убивают девушек, а твоя подруга ведет себя непристойно!
— Что?! С чего ты взяла, мама?!
— Я наводила о ней справки. Одна из дежурных сказала, что твоя подружка крутит романы с двумя парнями, и с одним из них, бесстыжая, спит!
— Это на нее не похоже. Дежурная могла ошибиться.
— Нет, она видели своими глазами, как твоя подружка выходила утром из номера парня, который живет на четвертом этаже. Его, кажется, зовут Виктор.
— Айша давно уже совершеннолетняя, — заметила Оля, — в декабре ей исполнится двадцать восемь, и она может себя вести как хочет.
— Ей скоро исполнилось бы двадцать восемь? — удивленно спросила Анна Петровна. — Вот уж никогда бы не подумала… А почему она до сих пор не была замужем?..
— Мама, послушай… Какое тебе дело до этого? Ты ведь тоже не замужем, хотя тебе уже сорок шесть! Ты уже семнадцать лет как одна… Меня иногда некоторые спрашивают, почему у тебя так долго никого нет.
— Не смей сравнивать меня с другими женщинами, Ольга! Ты же знаешь, что я всегда любила, и всегда буду любить твоего папу! Он — святой человек, и другие мужчины меня не интересуют! Они просто не существуют для меня!
— Так, может, у Айши тоже любовь на всю жизнь?
— Если у нее любовь, тогда почему она встречается сразу с двумя?
— Не знаю. И мне в это как-то не верится. Нужно будет у нее спросить.
Оля вышла в коридор и направилась к лифту. Спустившись двумя этажами ниже, она натолкнулась на колючий взгляд дежурной по этажу.
— Вы к кому, девушка, идете? — спросила немолодая женщина.
— К Алиевым, в триста двенадцатый.
— Не ходите к ним: у них горе… Да и нет их сейчас в номере!
— У них горе?.. — Олино сердце сжалось от нехорошего предчувствия.
— Да. У них дочку сегодня убили.
— Как — убили? — похолодев, спросила Оля.
— Ножом. Прямо в сердце. Жалко бедняжку!
Несколько минут девушка не могла сдвинуться с места. Стояла, как каменная, и не сводила глаз с женщины, которая сидела за столом и в упор смотрела на нее. На лицо дежурной падала причудливая тень от листьев пальмы, растущей в кадке, и из-за этого оно казалось уродливым.
Оля представила Айшу, неподвижно лежащую на ковровой дорожке в коридоре четвертого этажа с ножом в груди и раскинутыми в стороны руками. Ее остекленевшие глаза и застывшие в улыбке, накрашенные красной помадой губы. И запах духов «Пани Валевская», которыми пользовалась Айша. И большое пятно кровь у нее на груди.
Кто же мог ее убить? И за что? Неужели, это сделал один из парней, с которыми она, по словам мамы, встречалась?..
Дежурная налила из графина в стакан воды и, встав из-за стола, протянула его Оле.
— Выпей! — сказала требовательно. — И успокойся. Ты ее знала, что ли, что так распереживалась?
Оля взяла стакан. Зубы впились в стекло и зацокали — девушку била дрожь. С трудом сделав несколько глотков, Оля вернула стакан женщине. Оля ничего не видела и не слышала. Дежурная спросила:
— Может, тебя провести до номера? Ты на каком этаже живешь?
— Нет, спасибо, не надо, — едва слышно прошептала девушка.
Мысли путались, в груди ныло, к горлу подступил тяжелый ком.
— Спасибо… не надо, я сама, — прошептала она, направляясь к лифту.
Ей не хватало воздуха, и, чтобы не упасть, она прислонилась к стене. Постояв так несколько минут, она справилась с волнением и взяла себя в руки, а затем направилась к лестнице и стала спускаться по ступенькам.
Стемнело, подул сильный ветер, но Оля этого не замечала и не ощущала холода.
Как хрупка, оказывается, человеческая жизнь! И как мало в ней по-настоящему важного! Ах, Айша, Айша… Не сбылись твои мечты… Никогда ты уже не постучишься в мою дверь и не спросишь, как у меня дела, и чего мне хочется больше всего на свете. Не расскажешь мне, уже, наверное, в сотый раз, про свою первую, большую и несчастливую любовь. Это ведь из-за нее ты приехала в город, где в светлые летние ночи вечерняя заря сливается с утренней. Для тебя осталось в прошлом чувство радостного восторга, когда всю тебя переполняет любовь, и хочется одновременно кричать, петь, танцевать, плакать и смеяться.