—Да уж, — сказал Сергей, посмотрев на наручные часы, — идем уже, а то нас не впустят! Знаешь, мне совсем не хочется здесь ночевать. Ночи сейчас — холодные!
— Нет! — воскликнула девушка. — Ее же там убили! Я не хочу туда!
— А здесь ты простудишься, — ответил Сергей, — так что вставай и идем. Тебе нужно выпить успокоительное. Идем же! — он взял Олю за руку и посмотрел ей в глаза, а затем, нежно коснувшись губами ее щеки, повторил: — Идем!
Глава 8
Апрель 1985 года, Москва
Оля и Сергей вышли из лифта. В ярко-освещенном холле пятого этажа никого не было — место дежурной пустовало.
Из-под двери Олиного номера просачивалась тонкая полоска неяркого света — наверное, Анна Петровна читала книжку при свете ночника. Оля тихонько постучалась.
Мама не открыла, и Оля постучалась громче. В ответ — ни звука, тишина.
— Наверное, мама уснула, — смущенно сказала девушка. — С ней такое бывает. У нее очень крепкий сон.
Сергей не сводил взгляда с Оли. Его взгляд скользил по ее лицу и фигуре, и девушка смутилась.
— Если мама выпила успокоительное, то ее будет трудно разбудить, — сказала она. — Нужно дождаться дежурную и взять у нее ключи.
Они вернулись в холл — но дежурной, по-прежнему, не было на месте.
— Ты иди, Сережа, — сказала девушка, — а я тут посижу на диванчике и подожду.
— Идем ко мне, — хриплым голосом произнес Сергей, — ты ведь замерзла… а у меня есть электрочайник, заварка, печенье и котлеты из кулинарии, так что голодными мы не останемся.
— С чего ты взял, что я замерзла и хочу есть?..
— Да так… по тебе видно…
Сергей взял ее за руку, и Олю тут же словно ударило током. Она немного постояла, подумала и произнесла, робея от смущения:
— Ладно, пошли…
Сергей открыл ключом дверь пятьсот двенадцатого номера и, включив верхний свет, сказал:
— Входи!
Оля сделала несколько шагов, осмотрелась и спросила:
— А где твой друг? Ты что один?
— Да! Он уехал еще днем, на вокзал. Не бойся, сюда никто не войдет — номер оплачен до завтра, до двенадцати дня.
Девушка робко посмотрела на парня. Почему он не сказал ей, что остался в номере один? Если бы она знала об этом, то, конечно, не согласилась бы прийти. Уходить теперь как-то глупо, да и есть сильно хочется. Оля заметила на тумбочке фотографию девушки и подошла ближе, чтобы рассмотреть, но Сергей опередил ее. Схватил фотографию и спрятал в тумбочку.
— Кто это? — спросила Оля.
— Да так.
— Это что, твоя бывшая?
— Нет.
— А кто?
— Неважно. Это недоразумение!
— Не нужно так о ком-то говорить.
— Садись, я сейчас нагрею воды, и мы будем пить чай. Ты какой больше любишь: зеленый или черный?
— Черный.
— Напрасно. Зеленый полезнее. У меня, кстати, есть «Медвежья кровь». Хочешь, налью тебе?
— Ты что — охотник?!
Сергей засмеялся:
— Нет! Это такое красное вино. Болгарское. Неужели не слышала?
— Нет… я вообще-то не пью.
— Послушай, ты — просто прелесть! Значит, всё-таки чая? Черного?
— Да! Но только не черного, а зеленого, если он полезнее.
Оля вспомнила про Айшу, про предстоящую операцию и про маму, спящую в номере.
— Нет, не надо мне чая, — сказала она, — я пойду. Может, мама проснулась или пришла дежурная.
Сергей грустно посмотрел на нее:
— Что ж, иди, если хочешь…
Она вышла из номера и побрела по длинному коридору. Всё складывалось совсем не так, как она думала.
***
В тот же день, в полдень, за тысячу километров от Москвы, тетя Катя поссорилась с дочерью.
Леночка сидела на диване, насмешливо глядя на разгневанную мать, стоявшую посреди комнаты с красным лицом и выпученными глазами.
— Это что такое? — кричала женщина, глядя на раскрытый дипломат, набитый пакетиками с высушенной травой. — Это что такое, я спрашиваю?!
— Откуда мне знать, что это, — наконец, произнесла девушка после долгого молчания. Опустив голову и наблюдая сквозь полуопущенные ресницы за матерью, она пояснила: — Меня попросили на пару дней оставить у себя дипломат, и я положила его под диван… Не думала, что ты там его найдешь. Мама, не кричи на меня, я ничего плохого не сделала!
— Ах ты, стерва! — заорала Катерина Петровна. — Ты хотя бы подумала своей головой! Да ведь за такое могут и посадить! Тебе, наверное, близнецы дипломат? Ты хоть понимаешь, что в нем конопля?!
— Я же сказала тебе, что ничего не знала! — с вызовом посмотрев на мать, выкрикнула Леночка.
Катерина Петровна начала доставать из дипломата пакетики и бросать их на стол.
— Так, — сказала она, — выброшу всё сейчас, к чертовой матери, и на танцы тебе больше не пущу! Мало тебе Олега, так с близнецами еще водишься! Они же наркоманы!