— Посмотрим, что я смогу сделать.
После того, как она повесила трубку, я заметил, что мальчик подошел к краю крыши и уставился на меня.
— Хей, — сказал я ему. — Мы — близнецы.
Это было не так жутко, как прозвучало. Мы оба были одеты в шорты цвета хаки и без футболок, и оба были загорелыми и с выгоревшими на солнце коричневыми волосами. Я не мог решить, было ему четыре, девять или двенадцать лет. У меня не было познания в возрастных особенностях детей. Он был слишком молод, чтобы водить машину, но достаточно взрослый, чтобы суметь повернуть дверную ручку.
— Ты — путешественник во времени? — осторожно произнес он.
— Да, — ответил я. Мне было приятно, что он заметил сходство. Я уже формировал это в песню. — Но только вперед.
— Ты — это я?
— Конечно, — произнес я.
Он почесал живот самолетиком.
— Какое мое будущее?
Я произнес:
— Ты знаменит, и у тебя есть мустанг.
Мы оба посмотрели на Сатурн, припарковавшийся у здания. Нахмурившись, мальчик запустил в меня самолетик. Он парил в воздухе прежде, чем исчезнуть где-то в щели на крыше арендного дома, пальмы скрыли его.
— Что же, ты это сделал, — сказал я. — Ты наверняка сломал его.
Мальчик выглядел пренебрежительным.
— Суть не в посадке. Суть в полете.
Я прищурился на него. Я почувствовал приятные мурашки по телу, как будто я нарочно выводил себя. — Может быть, ты — это и есть я. Ты настоящий?
Рядом в кресле зазвонил мой телефон. Это мне перезванивала Изабел. Я указал пальцем на мальчика и повернулся, чтобы ответить.
— Я нашла для тебя свадьбу, — сказала она.
— Мне кажется, я только что разговаривал с маленьким собой из прошлого, — ответил я. Я повернулся обратно, но крыша напротив теперь была пустой. — Он запускал самолетик.
— Круто. Надеюсь, ты сказал ему не принимать наркотики. Тебе нужен адрес, или имя, или что?
Я попытался увидеть, куда приземлился самолетик. Я, в некоторой степени, хотел его. Я взял на заметку, по возможности, вломится в арендный дом.
— Давай все. О, твиттни это. Я мог бы сказать что-то вроде этого.
— Я отключаюсь, — так она и сделала.
Я позвонил Ти.
— Коул! — радостно сказал он.
— Жизнь вот-вот начнется, — сказал я, бросая последний взгляд туда, где видел маленького себя. — Я только надену футболку.
Они с Джоан приехали так быстро, что мне показалось, что он просто лежал и ждал моего звонка. Вместе мы проделали отвратительное путешествие к Лейлиной части двора. Джоан и Ти следовали за мной с камерами на плечах.
— Эй, — сказал я Лейле.
Она сидела на кухонном островке и ела порезанные сырые овощи с тарелки, ее дреды свисали вокруг ее вытянутого лица. Она моргнула, а потом уставилась на камеры. Я не постучал, но она ничего не сказала по этому поводу. Я пытался не ненавидеть ее, потому что это была бы победа Бейби.
— Сегодня мы творим магию, — сказал я.
Лейла съела кусочек чего-то зеленого. Она прожевала. Мы все уже состарились, когда она, наконец, проглотила.
— Что у тебя на уме?
— Великие вещи. Где твоё оборудование?
Она просто посмотрела на меня. Я не мог сказать, была ли она высокомерной, глупой, или просто ненавидела меня в ответ. Ничто из этого не исключало другое.
— Твои барабаны? Эти «штуки»? — я отбарабанил по воздуху. — Возьми их. Забрось в Сатурн. Отправляйся со мной в будущее.
Она положила ещё один овощ в рот. Затем прожевала.
— С того момента, как мы начали этот разговор, — сказал я, — две сотни младенцев родились на этой планете. И чего же мы достигли?
Ты съела эту штуку.
Лейла проглотила.
— Ты не спешил попасть сюда до этого момента. Время непрерывно, Коул. Оно не ускоряется и не становиться медленнее. Не позволяй себе быть обманутым капризами. Удовлетворение в постоянстве.
Она нарисовала медленную, ровную линию в воздухе чем-то, что, как мне показалось, было цукини.
Я сказал:
— Конечно. Окей. Но сейчас у нас есть расписание. Барабаны. Сатурн. Ты и я, детка. Тащи сюда свой сад. Можешь съесть это по пути. У тебя есть тележка или что-то в этом роде? Я притолкаю её сюда для тебя, пока ты будешь складывать своё оборудование.
Она не сдвинулась с места.
— Что я играю?
— Музыку.
— Какую именно музыку?
— Мою.
— Я ее знаю?
— Есть такая штука, которую называют живой игрой, и это означает, что ты играешь отрывок вместе с другими людьми, даже если никогда не слышал его прежде, и, если ты скажешь мне, что понятия не имеешь, как это сделать, положи эту морковку, потому что я увольняю тебя.