— Не пытайся заставить меня чувствовать себя виноватой в том, что я не была игроком в твоей жизни.
— Если ты чувствуешь вину, то это твоих рук дело, а не моих. Я никогда не просил тебя быть в шоу.
— Просил! Тебе и не нужно было. Это как огромное облако, что следует за мною повсюду.
— Что, значит, теперь у меня проблемы из-за того, чего я даже никогда не говорил? За то, что хотел больше времени с тобой?
Мои глаза защипало, как будто вот-вот из них прольются слезы, хоть я и не чувствовала никаких соответствующих эмоций.
— Да! Ты всегда хочешь большего от меня. Нормально относиться к голым девушкам в твоей квартире. Быть тобой в Интернете. Радоваться тому, что от тебя разит проклятым волком. Больше, Изабел, больше! Ну, у меня больше нет! Я отдаю тебе все, что могу без того, чтобы полностью… И вот, что ты делаешь?
Коул очень невесело рассмеялся.
— Это? Это? Я даже не знаю, что это. Дышать! Жить! Быть мной! В какой великолепный день это превратилось! — он сделал небольшой жест Наркотики рукой, что означало, что сейчас он покажет что-то новое. — С днем рождения, Коул! Счастливого-пресчастливого дня рождения.
— Я здесь, разве нет?
— Говоришь, что я облажался!
Это было уже слишком.
— Потому что так и есть.
Он подошел прямо ко мне. Я видела, что он был зол, но меня это не волновало. Волк, волк, волк.
— Я. Трезв.
Он вообще думал, что я могу чувствовать запах?
— Без разницы.
— Без разницы? — вторил он. — Может, я дам тебе слово?
— И почему я должна принять его?
— Может, потому что ты доверяешь мне?
— Доверяю тебе? Неужели кто-нибудь это делает? Можешь быть уверен, Коул, что это никогда не будет одной из всех тех безумных вещей, которые я сделаю.
Вот так просто он ушел. Его тело все еще было здесь, но эти глаза были пусты. Коул Сен-Клер покинул здание. Очень аккуратный трюк и самое хитрое исполнение из всех возможных: он взял человека, которым был он сам, и выбросил его. Я могла бы почувствовать себя виноватой, но я уже знала, что увижу дальше. Я не попыталась ничего исправить. Я могла чувствовать запах волка и пива, помнила руку девицы, собственнически обернутою вокруг его шеи.
Я не почувствую себя плохо.
Я не почувствовала себя плохо.
— Не звони мне, — сказала я. — Прекрати так со мной поступать. Я не твоя… прекрати так со мной поступать.
Я села в машину.
Я не обернулась, чтобы увидеть, что он все еще стоял на парковке.
Глава 33
КОУЛ •
Я был трезв.
Я сказал ей правду, и это ничего не значило. В конце-концов она купилась на ту же историю, что и все остальные.
Имело ли значение, что ты изменился, если никто в это не верил?
После того, как Изабел ушла, я ходил на вечеринке, как в тумане. Я знаю, что сказал что-то Джереми. Я знаю, что улыбнулся на шутку, которую мне сказал какой-то парень. Я знаю, что подписал чью-то шляпу. Я не помнил никаких деталей. Все они потерялись в шуме, что стоял у меня в ушах.
Я двигался среди людей, пока не нашел Магдален на диванчике под огромными губами, развлекающейся с одним из ее ребят.
— Прощай, милая, — сказал я ей. Моя улыбка была трупом который я ненадолго воскресил для нее. — Я ухожу.
Магдален отпихнула парня.
— Еще рано. Я думаю, еще рано? Не уходи.
— Я должен, — сказал я. — Давай, обними меня по-сестрински.
Она, шатаясь, поднялась на ноги.
— Как скучно, когда ты трезв! Останься.
Она обернула свои руки вокруг меня так, как я никогда бы не сделал с сестрой, если бы она у меня была. Я убрал ее пальцы от своего рта. Мне нужно было уйти раньше, чем почувствую-буду-сделаю что-то глупое. Мне нужно было выбраться отсюда, мне нужно было позвонить Изабел, мне нужно было не злиться и мне нужно было не думать о множестве известных мне способов, которыми я мог отвлечь себя от этого…
— Но подожди, стой, — сказала Магдален. — Это твой день рождения.
— Я помню.
— Тебе нужно остаться ради своего подарка.
Я посмотрел мимо нее. Здесь был Ти с камерой, не в состоянии скрыть свою довольную улыбку. У Джоан была такая же. Я осознал, что ради этого выключили музыку. Тусовщики в ожидании приглушенно болтали, растянувшись в неровную линию возле одной из дверей склада. Она была полностью поднята и я увидел ночное небо с тысячами горящих звезд.
Джереми стоял у двери, единственный, кто не ухмылялся. Его лицо было настороженным.
Я спросил: