— Он сладкий, — сказал я. Это был даже не кофе. Это был сахар, замаринованный в кофе. — Прям как я люблю
Леон пожал плечами.
— Ох уж эти современные дети.
Неожиданно я увидел его в фокусе, может, потому что эта фраза напомнила мне о том, как он принес мне энергетик в студию, или потому что моя система возвращалась к жизни из-за воды в сухом рте или сахара в кофе. Леон был одет как на работу: аккуратный костюм и чистые черные ботинки. Утреннее солнце из окна в ванной освещало его безупречную форму, пока он ногой двигал полотенце по этому грязному полу.
Мне было ужасно стыдно.
— Не… — сказал я. — Не надо. Я сам. Боже.
Леон прекратил. Он засунул руки в карманы своих брюк.
— Это отвратительно, — сказал я, но не уверен, о грязной плитке, о себе или о том, что Леон видел меня таким. — Это не… не та сторона меня, которую я хотел бы, чтобы ты увидел, друг. Это не то великое будущее, которое я запланировал для наших взаимоотношений.
Он пожал плечами, все еще держа руки в карманах.
— Не всегда все идет по плану.
— У меня — всегда.
— В таком случае, ты должен был это предусмотреть, — мягко произнес он.
Я допил кофе. Что мой желудок, что сердце сжались.
— Я потерял все твое доверие. Теперь я никогда не смогу убедить тебя бросить эту работу.
В глазах Леона была улыбка, хоть ее и не было на лице.
— Так вот каков был замысел?
— Ага. Радость и счастье для тебя, Леон, в этом залитом солнце раю.
Он достал телефон со своего кармана и переступил через полотенце на полу. Присев рядом со мной, он протянул руку к пустому стаканчику из-под кофе. Взамен он дал мне свой телефон.
— Что мне делать?
— Смотреть.
Я смотрел. Он открыл свою фото-галерею. В начале была фотография меня, беззаботного и радостного, направляющего яростные дьявольские рога на него. Там была фотография, которую мы сделали на кладбище «Голливуд навсегда», — полыхающее за кривыми пальмами небо. Фотография с нами на Колесе обозрения на пирсе в Санта-Монике той ночью, когда я пошел гулять с ним после того, как Изабел покинула мою квартиру.
Эти фотографии я ожидал. Но не ожидал остальных. Там были фотографии серферов, бегущих к воде. Кучек народа перед клубами. Безумная плантация пальм в форме верблюда. Огненное небо на горизонте Л.А… Неоновая вывеска, гласящая «комната веселья». Павлин, выглядывающий из-за стены. Мужчина в голубом белье, бегущий по тротуару. Звезда Дэвида Боуи на Аллее Славы. Пагода в Кореа-тауне. Искристое милое граффити на старом внедорожнике. Автопортрет его самого в отражении его машины, улыбающегося, несмотря на то, что он один.
Он сделал то, что я сказал. Он стал туристом в родном городе.
— Это было не по работе, — сказал он мне. — Только я сам.
После небольшой паузы он спросил:
— Почему ты сбежал от своих родителей?
Я закрыл глаза. Я мог так четко вспомнить их двоих возле мустанга, и это все еще убивало меня.
— Потому что я не могу смотреть на них, — возникла долгая пауза, и он не заполнил ее. — Я думал, что закончу как они, когда еще жил в Нью-Йорке. Я думал, что так и выглядят взрослые. Я не могу принять это.
— Не мог.
Я открыл глаза.
— Что?
— Не мог, а не не можешь. Потому что ты не такой, как они, верно? Ты не боишься стать таким сейчас.
Но я в некотором смысле был. Дело было не в том, что я боялся стать ими, а в чем-то большем — я боялся стать тем Коулом, которым был, когда жил с ними. Коулом, который так устал от мира. Тем мной, который осознал, что нет смысла быть здесь, в то время, как «здесь» подразумевало жизнь.
Мой живот заурчал достаточно громко, чтобы мы оба услышали это.
— Я умираю с голоду, — сказал я.
Леон произнес:
— Тебе стоит позавтракать со своими родителями.
— Я не знаю, как с ними разговаривать.
Он забрал у меня свой телефон и выпрямился.
— Также, как и со мной. Но, возможно, надев какие-то штаны.
Глава 37
ИЗАБЕЛ •
Я пошла в «Блаш». Я выполнила свою работу. Я продала множество леггинсов. Сьерра напомнила мне о свой предстоящей вечеринке.
Я пошла на урок. Я выполнила свою практику. Я перевернула множество стариков и убрала множество грязных кроватей.
Я пошла домой. Моя мать записала мой внедорожник в автомастерскую. Моя тетя подарила мне букет из визиток терапевтов. Несмотря на то, что я ходила к терапевту несколько лет. Разговоры были дешевкой. Я хотела, чтобы они обе накричали на меня из-за внедорожника — отец бы так и сделал. Но его там не было.