Ви поднял голову, а потом разорвал объятие, в котором они сошлись во время очищения. Когда его брат уселся на задницу, он застонал так, словно по всем его суставам прошлись бейсбольной битой.
— В норме. Как сам?
— Твоими стараниями.
Когда их взгляды встретились, ужасный вопрос остался без ответа. Закрыв глаза, Бутч собрался с духом и обратился к внутреннему чувству, которого вообще бы желал не иметь. Ответ, остались ли еще лессеры, пришел незамедлительно…
— Значит, не последний, — пробормотал Ви.
Бутч попытался скрыть разочарование в голосе.
— Нет.
— Ладно. Будем искать дальше… столько, сколько потребуется.
— Не думаю, что их много осталось. И это не пустая бравада.
Чушь. Все именно так. Он не хотел повторения. Не хотел выходить на улицы, вбирать в себя зло, заставлять лучшего друга очищать его, молясь при этом, что вот он — конец, но в итоге понимать, что еще далеко не все. От усталости казалось, будто этому не будет ни конца, ни края.
— Да, — сказал он с напускным оптимизмом. — Будем продолжать. До самого последнего…
Когда Ви напрягся, Бутч повернулся и окинул взглядом переулок.
— Да, я тоже чувствую убийцу. У тебя достаточно сил для боя?
— Ш-ш, — Ви прищурился.
Нахмурившись, Бутч оторвал торс от асфальта, чтобы достать пистолеты — на всякий случай.
— Это всего лишь еще один лессер. Я чувствую его…
Внезапно весь переулок затянул туман. Нет, это был не туман. Мис, оптическая иллюзия и сенсорный ограничитель, которым Ви защищал территорию Братства, силовое поле, в которое можно проникнуть, но в нем невозможно было ориентироваться.
— Мне не настолько хреново, — ныл Бутч. — Я могу сражаться.
Вишес поднялся, но остался в согнутом положении, и он не сводил взгляда с врага, что стоял недалеко от них.
— Коп, — прошептал он. — Я должен вытащить тебя. Немедленно.
Так, его лучший друг вел себя как минимум странно.
— Что именно ты видишь?
— Зло. И я его не вижу. Вот что меня напрягает.
Бутч вывернул шею, чтобы посмотреть в том же направлении.
— Что ж, я тоже ни хрена не вижу из-за мис. Ви, я люблю тебя, но ты чертов шизик…
— Мы должны вытащить тебя отсюда. Ты слишком ценный актив, чтобы рисковать тобой.
— Я могу постоять за себя.
— Не против этого, коп.
— Это всего лишь убийца…
Бутч ощутил жесткую хватку на своей руке, а потом его подняли с асфальта. Разговоров больше не было. Ви потащил их прочь, а мис следовал за ними. Ви установил достаточно быстрый темп, и Бутч старался его придерживаться, но его замедлял яйце-магедон.
— Мы тратим время, — пробормотал он. — А могли бы сразиться с этой хренью.
***
— Не бойся меня.
Сказав это, Син смотрел вглубь своих слов, видя ложь. Эта женщина с рыжими волосами и зелеными глазами должна быть в ужасе от того, что находится с ним наедине, там, где никто не услышит ее крика. Но она не знала его и его прошлых деяний.
И это хорошо.
— Ты можешь убрать пистолет, — сказал он.
Она прошлась по нему настороженным взглядом, с невозмутимостью, которую он оценил.
— Я не нуждаюсь в спасителе.
— Еще как нуждаешься.
— И от чего же ты вознамерился меня спасти?
— Прислушайся к тому, что говорит тебе твое тело.
— Что ж, сейчас оно хочет есть. Закажешь мне пиццу?
— Тебя интересует не пища.
— Да ладно? — Не выпуская оружия из руки, женщина дернула сумку на свои колени и порылась в ней свободной рукой. — Посмею не согласиться. И давай ты перестанешь указывать женщине, в чем нуждается ее тело. Начнем с малого.
Достав какую-то длинную, тонкую упаковку, женщина сорвала обертку зубами и откусила кусок копченой говядины. Она так настойчиво жевала, не сводя с него взгляда, побуждая его к спору о том, что они оба прекрасно осознавали.
— Ну что дальше? — требовательно спросила она. — Залезешь в мои мозги, как это было с копами? Или это работает только на правоохранительные органы?
Син покачал головой.
— Я не хочу делать это с тобой.
— Значит, ты признаешь… — Она обвела расстояние между ними батончиком. — …что как-то загипнотизировал их?
— Я решил нашу проблему.
— И как? Я не особо понимаю, как это работает, но ты не использовал карманные часы, не просил их сосчитать до сотни…
Син пытался, но не смог не смотреть на то, как она выговаривает каждое слово. Ее губы пленяли его, и скорое превращение тут не при чем, и уж точно в нем не проснулись так называемые позывы доброго самаритянина. Воистину, стоя перед ней и скользя взглядом по ее лицу, он думал о вещах, о которых изначально думать не следовало, и они отвлекали его от ее превращения.