— Что?
— Это ненормально. — Бутч снова воспользовался платком. — Слишком жидкая. Отличается от обычной.
— Думаешь… — Ви, который всегда отличался ясностью ума, сбился с мысли. — Время пришло? Как считаешь?
Бутч выпрямился и подошел к одной из цистерн. Самый обычный контейнер для сухой штукатурки, с маркировкой бренда. Внутри — свернувшаяся на холоде кровь, выкачанная из вен. И в кои-то веки немного мясца.
— Думаю, здесь оставили сердце, — сказал он.
— Невозможно.
Надо же. Новобранцы всегда забирали с собой сердца, помещая в сосуды. Так было раньше.
По всей видимости, Омега больше этим не балуется. С другой стороны, новообращенные жили недостаточно долго, чтобы успеть обзавестись надежным местом для хранения такого сосуда. В старые времена, лессера ждали серьезные проблемы, если он терял свое сердце… поэтому Братья сделали традицией присвоение таких контейнеров. Ну и типа трофей.
Лессеры могли лишиться человечности. Души. Свободы. Но не сердца, в котором больше не было пользы.
— Нет, это сердце, — сказал Бутч, подходя к следующему баку. — И здесь тоже.
— Омега растерял аккуратность. Или старость пришла.
Бутч повернулся к своему напарнику, и ему не понравилось выражение на лице брата.
— Не смотри на меня так.
— Как «так»?
— Словно у меня есть ответы. Словно я — ключ ко всему.
Повисла долгая пауза.
— Бутч, так и есть. И ты это знаешь.
Бутч подошел к Ви, становясь впритык.
— Что, если мы ошибаемся?
— Пророчество не в наших руках, это часть истории, — сказал Ви на Древнем Языке. — Как предсказано, так и будет. Ранее будущее, оно станет настоящим в нужное время. После чего конец войны с Обществом Лессенинг превратится в священное прошлое, сохраненное для расы посредством записи.
Бутч подумал о своих снах, от которых просыпался в течение дня. О которых отказывался говорить с Мариссой.
— Что, если я не верю в это?
Если я не могу в это поверить, закончил он мысленно.
— Ты считаешь, что судьба нуждается в твоей вере.
Беспокойство пробежало по венам как крысы — в коллекторе, свободно и беспрепятственно. А он, тем временем, чувствовал себя в плену.
— Что, если меня недостаточно?
— Достаточно. Должно быть.
— Я ничего не смогу без тебя.
Знакомый взгляд Ви, его бриллиантовые глаза с голубой каймой смягчились, доказывая, что даже самая жесткая материя на планете бывает уступчива.
— Я всегда с тобой. И если нужно, то сколько угодно пользуйся моей верой в тебя.
— Я на это не вызывался.
— Добровольцев не бывает, — хрипло сказал Ви. — И будь оно иначе, всем плевать.
Вишес печально качнул головой, словно вспоминал свою жизнь, моменты, которые также были навязаны ему, сомнительные подарки, втиснутые в его судьбу без его желания, накинутые на его плечи регалии, непосильная ноша благодаря манипуляциям и желаниям посторонних. Учитывая, что Бутч знал прошлое своего напарника как свое собственное, он задумался о природе этой так называемой теории судьбы, о которой говорил Ви.
Может обосновываемая людьми суть судьбы или предопределенности — всего лишь способ дистанцироваться от всего дерьма, что ты получаешь от окружающих? Невезуха, которая сваливается на теоретически хорошего парня, законы Мерфи — никакая на самом деле не судьба, а просто беспристрастная природа хаоса в действии. А еще были разочарования и потрясения, расколы души и сердца, неизбежные в процессе жизненного пути смертного — от рождения к праху и пеплу, в который все они превратятся — не были предопределены и не носили личный характер.
Может, не было никакого сакрального смысла во вселенной, не было загробной жизни и никто не управлял метафорическим автобусом, сидя на небесах.
Бутч сдвинул мокрый кашемир, чтобы обхватить массивный золотой крест, скрытый шелковой рубашкой. Католическая вера твердила ему обратное, но что ему известно на самом деле.
И в такую ночь, как эта, он не знал, что было хуже. Мысль, что на нем лежит ответственность за окончание этой войны.
Или вероятность того, что это не так.
Положив руку на плечо Ви, он скользнул по массивным мышцам и сжал ладонь вокруг запястья проклятой руки. Потом встал рядом с братом и поднял сияющую, смертоносную ладонь, и от всех телодвижений кожаный рукав куртки Ви заскрипел в протесте.
— Время для уборки, — сказал Бутч хрипло.
— Ага, — согласился Ви.
Бутч держал руку поднятой, и поток энергии из смертоносной ладони был настолько ярким, что ослепил его, глаза защипало, но он отказывался отводить взгляд от ужасающей, но праведной мощи, от загадки вселенной, сокрытой под непримечательной плотью его лучшего друга.