Я стою и смотрю на нее, лежащую там, связанную и готовую к использованию. Черт, сколько раз я представлял себе это? Как будто Лорды вознаграждают меня и мучают одновременно.
В знак нашей лояльности мы не можем трахаться ни с кем в течение первых трех лет нашего посвящения. Только в выпускном классе. Я всего лишь второкурсник. Но прямо здесь, прямо сейчас, я чувствую, что это возможность, которую я не могу упустить. Взглянув на часы, я вижу, что у меня есть восемь минут до истечения моего времени. Технически, работа выполнена, так что я уже прошел это посвящение.
— Раздвинь ноги. Задницу вверх, - приказываю я.
Уткнувшись лицом в ковер, она делает, как ей сказали. Она понимает, что здесь у нее нет рычагов воздействия. Если она хочет выйти из этой комнаты живой, она даст мне то, что я хочу.
Очень медленно она раздвигает колени, движение поднимает ее задницу в воздух, заставляя подол ее платья подниматься в процессе. Я присаживаюсь на корточки между ее ног, разглядывая мокрое пятно на ее стрингах телесного цвета.
— Что тебя возбудило больше всего? Твой папа лежащий мертвый на полу? Или мой пистолет, приставленный к твоему боку?
Она издает пронзительный крик, когда понимает, что ее поймали. Сучку это заводит. Я знал, что она такая. Адреналин опасности может возбуждать некоторых.
Схватив ее за волосы, я рывком поднимаю ее на ноги и толкаю обратно к одному из угловых столбиков ее огромной кровати. Я начинаю снимать ремень.
— Пожалуйста! - Она рыдает, пытаясь убежать от меня, но я удерживаю ее на месте своим телом.
Кожаный шнур продевается через петли моего ремня, и я засовываю его ей в рот. Заведя его ей за голову, я закрепляю его сзади на столбе, где застегиваю его так туго, как только возможно.
Я отступаю, чтобы встать перед ней, мое тяжелое дыхание заполняет внутреннюю часть моей маски. Единственное, что она может видеть, это мои глаза, а я ношу контактные линзы. Они такие же красные, как кровь, вытекающая из парня, которого я убил в комнате дальше по коридору.
Ее глаза утопают в слезах, а по подбородку стекает слюна. Ее прямые белые зубы впиваются в кожу. Я снова достаю пистолет и поднимаю его. Она хнычет, закрыв глаза. Я отвинчиваю глушитель и прижимаю конец ствола к верхней части ее бедра, медленно поднимая ее платье, чтобы обнажить нижнее белье.
Я обхватываю ее киску, и она вздрагивает, ее глаза распахиваются, чтобы снова встретиться с моими.
— Тот, у кого нет голоса, не может сказать ”нет", - просто говорю я.
Она моргает, свежие слезы скатываются с ее нижних ресниц и стекают по щекам.
Хотел бы я слизать их с ее лица, но моя маска закрывает мне рот.
— Но ты же не скажешь мне ”нет", не так ли? - Оттягивая ее стринги в сторону, я провожу пальцами в перчатках по ее влагалищу. Глядя вниз, я потираю пальцы, размазывая ее влагу. Нижнее белье не лгало.
Она фыркает, но ее бедра выдвигаются вперед. Я улыбаюсь под своей маской. Она борется с ремнем во рту, в то время как ее связанные руки зажаты между спиной и столбом, к которому я привязал ее голову.
— То, что для одного человека рай, для другого ад, - заявляю я, а затем поднимаю руку и дергаю ее платье, стягивая тонкие бретельки вниз по ее рукам, чтобы обнажить ее грудь передо мной. Она безудержно рыдает, но ее красивые розовые соски затвердели, и я провожу по ним стволом, пока она бормочет неразборчивые звуки из-за самодельного кляпа.
Опуская пистолет на ее дрожащее тело, я раздвигаю ей ноги, и она быстро моргает. Я наклоняюсь к ее шее, вдыхая ее аромат, и мой член дергается под джинсами.
— Ты мой рай, а я твой ад, - шепчу я, убедившись, что она понимает свою текущую ситуацию.
Отстраняясь, я смотрю, как ее глаза закрываются, и свежие слезы катятся по ее когда-то накрашенному лицу. Ее безупречный макияж испорчен. Мне это нравится. Не хватает только спермы, размазанной по всему.
Опуская пистолет между ее ног, я засовываю в нее палец, заставляя ее вскрикнуть. У меня заканчивается время, так что это не будет медленным. Это будет тяжело.
Она приподнимается на цыпочки в своих туфлях на каблуках от Диор, когда я добавляю второй палец, затем достаю их, проводя пистолетом по ее влагалищу, и ее дыхание становится прерывистым. Я наблюдаю, как ее глаза тяжелеют, пока я вонзаю в нее пальцы снова и снова, добавляя третий, а затем четвертый. Она плачет, ее тело сотрясается от рыданий, и я вставляю в нее кончик ствола, прежде чем вытащить его и сделать это снова. Ее киска открывается для меня, и ее глаза закрываются. Как только ствол становится достаточно влажным, чтобы войти сам по себе, мои пальцы покидают ее влагалище и хлопают ее по груди.
Ее тело прижимается ко мне, и я улыбаюсь под своей маской. Я знал, что она будет такой. В отчаянии. Ее годами готовили к тому, чтобы она стала шлюхой Лорда, ее мать и отец. Даже если они этого не хотели, это просто часть нашего мира. Ты служишь независимо от того, есть ли у тебя член или киска. Член просто имеет больше власти в этом сценарии.
Пока я всаживаю в нее пистолет, она бьется о столбик кровати, но не смыкает ног. Я даже больше не держу их открытыми.
Я щиплю ее за сосок, дергаю за него, шлепаю ее по груди и лицу. Она рыдает, слюна стекает по ее открытому рту на подбородок и грудь, туда, где ее платье задралось вокруг проколотого пупка.
Когда я убираю пистолет, она оседает на пятки, и я шлепаю ее по киске, заставляя ее вскрикнуть. Я засовываю в нее два пальца.
— Черт, ты промокла ещё больше, - рычу я сквозь стиснутые зубы, глядя на ее соки, размазанные по моим пальцам в перчатках. Я должен напомнить себе, что должен скрывать свой истинный голос. Я хочу сказать ей, кто я, и увидеть этот взгляд в ее глазах. Я знаю, что нравлюсь ей, потому что мы годами носимся вокруг этой идеи. Это просто не сработало, и тогда я начал инициацию, упустив любой шанс, который у меня был с ней. Такой женщине, как Эллингтон Ашер, нужен секс. Ей нужно знать, что она желанна. И то, как она заводится, трахая мой пистолет, показывает мне, насколько чертовски извращенной она будет в постели, когда я, наконец, сделаю ее своей.
Я толкаю пистолет обратно в ее влагалище, и на этот раз я не сдаюсь. Я трахаю ее этим, пока она не превращается в рыдающее, пускающее слюни месиво. Когда я достаю его, я подношу к ее лицу. — Посмотри на эту сперму, - хвалю я, проводя ею по ее щеке и вниз по шее. Она пытается отвести лицо, но ремень удерживает ее на месте, кожа сжимает ее щеки.
— То, что мы делали сегодня вечером, - наш маленький секрет, - говорю я, и она кивает изо всех сил. — То, что я сделал сегодня вечером, - это наш маленький секрет, понимаешь? - Она снова кивает, шмыгая носом, из которого текут сопли, красные от слез.
Я оставляю ее там на несколько секунд, пока загружаю все в свой рюкзак на полу. Надев его, я снимаю ремень с ее рта, и она тихо вскрикивает. Я не могу удержаться и провожу своей кожаной перчаткой по следам, оставленным ремнем на ее щеках.
— Открой, - приказываю я, и меня ничуть не удивляет, что она приоткрывает свои распухшие губы. Я помещаю маленький перочинный нож между ее идеально белыми зубами, и она держит его во рту. — Тебе это понадобится, чтобы освободить руки.
Ее глаза расширяются от моих слов, понимая, что я оставляю ее здесь. На всякий случай, если она решит заговорить, ей потребуется как минимум пара минут, чтобы разрезать молнию, прежде чем она убежит и расскажет всем о мертвом теле в ванной ее родителей и о том, как убийца трахал ее своим пистолетом.