Я пыталась убедить себя, что проблема не во мне. За эти годы я сидела и слушала так много пар, разговаривающих с моей матерью на ее сеансах, что я не так облажалась, как думала. Я имею в виду, некоторые вещи, которые я не могла понять, почему кто—то может получать удовольствие - например, когда на него мочатся. Почему? Я не могла найти привлекательности золотого дождя, даже после просмотра видео. Но потом я поняла, что то, что я испытала с Джеймсом, было приятно, каким бы неправильным это ни было. Так что, может быть, то, что они сделали, тоже было хорошо.
Каждому свое, понимаешь. Именно тогда я сказала себе, что попробую что-нибудь хотя бы один раз.
Схватившись за горлышко бутылки с вином, я беру таблетки другой рукой и бросаю их в рот. Закрыв глаза, я откидываю бутылку и проглатываю их большим глотком. Если мне придется пережить этот день, я буду закидываться таблетками.
Опустив голову, я делаю глубокий вдох и открываю глаза. Я напрягаюсь, когда они приземляются на группу синих, стоящих позади меня. Син прислоняется к дверному косяку, одетый во все черное, со скрещенными на груди руками. Смотрит на меня.
Я живу здесь, в доме его родителей уже пять дней. Я подумала, что было бы странно оставаться здесь, но это больше похоже на дом, чем когда-либо был мой настоящий дом. Я встаю, он ведет меня к Баррингтону. Потом, когда я закончу, мы вернемся сюда. Это кажется нормальным. И у меня в животе яма, которая продолжает говорить мне не привязываться. Это не будет длиться вечно. Это как сон, от которого не хочется просыпаться.
Вытирая губы, испачканные вином, тыльной стороной ладони, я поворачиваюсь к нему лицом. Я знаю, что он видел, как я их приняла. Он знает, что я принимаю наркотики. Однажды он застукал меня на вечеринке в старших классах, когда я лежала без сознания на полу в ванной. На следующее утро я проснулась с сообщением, в котором говорилось, чтобы я следила за тем, с кем я трахаюсь. Я так и не поблагодарила его за это.
— Начинаем вечеринку пораньше. - Уголки его губ приподнимаются в ухмылке.
— Что-то вроде этого. - Я отталкиваюсь от прилавка и подхожу к нему, и он отталкивается от дверного косяка. Его руки скользят к поясу моего платья до пола. Я выбрала черный шелк. Я подумала, что это будет уместно. Я ни хрена не праздную. Я в трауре. — Почему бы тебе не помочь мне?
— Что угодно. - Он обхватывает меня руками, притягивая мое тело вплотную к своему.
— Трахни меня. - Я нежно целую уголок его губ. — Я хочу, чтобы твоя сперма вытекала из моей киски, когда я произнесу тост.
Он отталкивает меня, разворачивает и шлепает по заднице.
— Наклонись и задери платье, - приказывает он, не нуждаясь в повторении дважды.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
СИН
ОНА БЫЛА ТИХОЙ с тех пор, как мы покинули дом моих родителей. Быстрый взгляд показывает ее на моем пассажирском сиденье, голова откинута назад, глаза закрыты. Наркотики начинают действовать, если еще не начали. Я никогда не был одним из тех, кто употреблял наркотики. Честно говоря, я даже не очень люблю пить. Часть того, чтобы быть Лордом, - это всегда быть на вершине своей игры. Вы же не хотите, чтобы вас вызвали на задание, и вы были слишком испорчены, чтобы выполнить его. Или, что еще хуже, быть слишком облажавшимся и дать себя убить.
Я никогда не задумывался о том, почему она это делает. Я должен был спросить после первого раза, когда моя сестра позвонила мне, плача в ванной на вечеринке, пока Элли лежала без сознания на полу.
СЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ
Я проталкиваюсь сквозь детей в доме, Корбин прямо на моей заднице. Мы тусовались с парой девушек, когда мне позвонила моя сестра, безумная и прячущаяся на вечеринке. Подойдя к двери в ванную, я пытаюсь открыть ее, но обнаруживаю, что она заперта.
— Открой эту чертову дверь, - кричу я сквозь музыку, колотя по ней кулаком. — Кира. - Я снова попал в точку.
В следующую секунду она распахивается, и я встречаюсь с широко раскрытыми глазами моей сестры.
— О, слава богу, Син. Я не могу ее разбудить.
Я протискиваюсь внутрь, и входит Корбин, закрывая за собой дверь. Я вижу ее лучшую подругу на полу в ванной, свернувшуюся в позу эмбриона. Ее юбка задралась на бедрах, демонстрируя часть ее задницы. Ее волосы разметались и закрыли часть лица.
— Элли? - Спрашиваю я, тряся ее за плечо.
Ничего.
— Эллингтон? - Я убираю ее волосы и открываю ее глаза, чтобы увидеть, что они расширены. — Что она приняла? - Я спрашиваю.
— Я не знаю. - Моя сестра фыркает. — Я ничего не видела. Элли не употребляет наркотики.
— Она что-то приняла, - рявкаю я.
— Может быть, ее накачали наркотиками, - предполагает Корбин. — Как ты себя чувствуешь? - Он поворачивается к Кире, кладет руки ей на плечи, также проверяя ее глаза.
— Хорошо, - отвечает она.
— Кто-нибудь давал вам два напитка? - он огрызается, заставляя ее подпрыгнуть.
— Да, но они налили их из одной бутылки, и я чувствую себя хорошо, - плачет она, обнимая себя руками.
Я переворачиваю ее на спину.
— Эллингтон? - По-прежнему ничего. Я кладу пальцы на ее пульс и чувствую, как он учащается. Стягивая толстовку через голову, я приказываю Корбину: — Держи ее.
Он опускается на колени позади нее, поднимает ее, чтобы она села, за подмышки, и я надеваю ей на голову свою толстовку. Она длиннее, чем юбка, которую она носит. И последнее, что мне нужно, это куча парней, фотографирующих или записывающих ее киску на всеобщее обозрение, пока я выношу ее.
Как только она одета, я кладу руки под ее ноги и спину, поднимая ее бессознательное тело. Корбин помогает натянуть толстовку на место, чтобы прикрыть все, что может. — Открой дверь. И расчисти мне путь, - рявкаю я.
— Давай. - Корбин хватает мою сестру за руку и вытаскивает ее из ванной, пока я выношу Элли с вечеринки, и все взгляды устремлены на нас.
Я отвез ее домой и уложил в постель. У меня было полное намерение вернуться на ту вечеринку и спросить, кто, черт возьми, накачал ее наркотиками, пока я не вышел из ее комнаты той ночью и не нашел пузырек с таблетками на ее тумбочке. Это вывело меня из себя. Моя сестра была права, Элли никогда раньше не употребляла наркотики. Во всяком случае, я об этом не знал. До того, как ее отец скончался, наши семьи проводили много времени вместе. Я знал ее.
Мне никогда не приходило в голову спросить ее, почему она начала это делать. Я должен был это сделать. Может быть, тогда я бы уделил больше внимания тому, что ее жизнь меняется прямо на моих глазах. Должно быть, это был Джеймс. Я видел знаки, но делал вид, что мне все равно. Что у меня не было времени ввязываться в это дело. Ради всего святого, ей было шестнадцать. Я знал, что не стоит ее трахать. Потому что скоро мне предстояло пройти посвящение. Я знал, что прикоснуться к ней один раз, а потом не иметь возможности в течение трех лет, было бы худшим видом пытки. К тому же я знал, что однажды она станет моей. Я бы провел с ней всю оставшуюся жизнь.