Тридцать лет назад мой распорядок дня выглядел так: день я проводил у себя в парикмахерской, вечером шел в ресторан и снимал девочку, до полуночи успевал съездить с ней на квартиру, а к полуночи возвращался домой. Дома была жена.
Наверное, на свете есть самодостаточные люди. Те, кому никто не нужен. Но я не такой. Одиночество я могу вынести от силы сутки. Остаться одному — для меня это ад. Мне было жизненно необходимо, чтобы рядом была женщина, которая станет жалеть меня, заботиться обо мне. Так что первый раз я женился довольно рано — в 24 года. Девушка была чуть постарше меня. Она работала заведующей аптекой.
Я понимал, что брак — это огромная глупость. Жена только осложнит мне жизнь — своей глупой ревностью, своими претензиями на мое время. Кроме того, это было довольно разорительно: ни одна моя жена никогда не работала, и все расходы каждый раз ложились на меня. Но остаться одному — это было еще хуже.
Я женился, но менять свой образ жизни не собирался. Жить с одной женщиной, заботиться о ней, слушать ее нытье, принимать в расчет ее интересы — ничего этого мне совсем не хотелось. Мне хотелось получать много оргазмов. От многих разных женщин. Жена пыталась строить со мной семью, а я хотел получать свои быстрые оргазмы и жить сам по себе. Пусть, когда мне тяжело, она заботится обо мне, но в остальное время пускай ее просто не будет.
Как-то я поехал в пансионат «Дюны». В те годы там собиралась самая изысканная в городе публика. Обычно я заскакивал в бар, быстро высматривал, что сегодня за девки, старался как можно скорее увести какую-нибудь в номер… А в тот раз я встретил девушку, глядя на которую вдруг не захотел никуда бежать. Рядом с которой я встал и понял, что бежать некуда. Мое место — именно здесь.
Она была невозможно красивая, а мне было уже 36. Если бы еще за час до этого мне сказали, что я способен испытывать такое, я бы лишь рассмеялся. Забрав из дому только зубную щетку, я почти сразу ушел к ней. С предыдущей женой я прожил двенадцать лет, но теперь эти годы ничего не стоили.
В последние годы советской власти я стал заниматься антиквариатом. Это был фантастически прибыльный бизнес. Времена были такие, что можно было наживать по $10 000 в день. Купишь у бабушки Фаберже — и год можешь не работать. Но если ты хотел выжить, необходимо было соблюдать строжайшую конспирацию.
Совсем богатым я так и не стал. Но только потому, что панически боялся криминала. Я бегал, искал старинные вещи, выкупал их — и тут же сдавал перекупщику. Вещи контрабандой уходили за границу, и люди, стоящие в конце этой цепочки, зарабатывали миллионы. Я стоял в самом начале и получал копейки, но меня это устраивало. Зарабатывать больше в те годы мне было страшно. Я предпочитал получать меньше денег, но зато остаться на свободе и не попадаться на глаза уже появившимся бандитам.
Там, где появились богатые люди, не могла не возникнуть мафия. В 1970—1980-х все мы были одна компания. Самый первый ленинградский бандит Феоктистов тусовался в тех же гостиничных барах, что и я. И только постепенно выяснилось: кто-то умеет делать деньги своим умом, а кто-то нет. И те, у кого наладить бизнес не получилось, стали делать деньги на приятелях.
В начале 1980-х власти зачем-то запретили карате. Огромному количеству спортсменов не оставалось ничего другого, как уйти в криминал. Вчера парень вел детскую спортивную секцию, а сегодня от безысходности стал выбивать карточные долги. Позже к каратистам присоединились боксеры и культуристы. И когда прежняя система все-таки рухнула, бригады были уже полностью укомплектованы. Там были люди, у них были лидеры, и все не могли дождаться сигнала к началу войны.
Двадцать лет подряд главными героями тусовки были фарцовщики. Но к концу 1980-х их оттеснили бандиты, а после 1991 года начался и вообще беспредел. Девяностые были эпохой маргиналов и бандитов. Удолбанная молодежь сидела по подвалам и слушала рейв. Бандиты сидели везде, куда бы ты ни пришел. Нормальному человеку пойти было некуда.
Я всегда одевался очень ярко. Бандиты воспринимали мой внешний вид болезненно. Сами быки носили только черное. Иногда где-нибудь в ресторане я встречал знакомых, с которыми десять лет назад имел деловые отношения. Я был по-прежнему одет ярко, празднично, нарядно — а бывшие приятели теперь наголо брились и носили черные куртки.
При встрече они цедили:
— Ты одет как пидор!
— Ребята, вы хоть раз видели меня без девушки? — объяснял я. — А кто из нас двоих вечно сидит в чисто мужской компании?
Как-то мы с женой отправились пообедать в модный ресторан «Невские берега». Это было одно из немногих приличных мест в городе. Мы сели и сделали заказ. Почти сразу после этого из-за соседнего стола ко мне подошел бритый подонок, который сказал, чтобы я оставил телку, а сам уходил.
— Ребята! — пытался объяснить я. — Это моя жена!
— Не ебет! — было отвечено мне.
Выбраться из «Берегов» стоило мне больших трудов. Я отдал все деньги, которые у меня были с собой, чтобы официант провел нас через черный ход, и стучал таксиста по спине, чтобы он ехал быстрее. После этого я перестал где бы то ни было появляться. Кто-то скажет, будто 1990-е были прекрасным временем. Но не для меня. На протяжении этого десятилетия я просто пытался выжить. Воздух девяностых пах пытками и смертью. Для меня пришла пора спрятаться. И я спрятался почти на десятилетие. Время показало, что это было правильно, потому что почти все, кто в начале 1990-х вовремя не остановились, сегодня уже мертвы.
Я тусовался уже сорок лет. Сегодня я общаюсь с внуками тех, кто начинал в 1960-х. Я видел, как волны накатывали и разбивались о берег: люди приходили, уходили, взрослели, спивались, открывали новые наркотики и умирали от передоза, эмигрировали, гибли, богатели и разорялись. Кого-то убили, кто-то пропал без вести, кого-то облили кислотой и сожгли все лицо, кто-то предпочел сбежать за границу.
Я стал меньше бывать на людях и целиком сосредоточился на зарабатывании денег. Свободного времени появилось очень много, и в голову тут же полезли странные мысли. Может быть, из-за того я и тусуюсь уже почти полвека, чтобы не остаться одному и не думать обо всяких ненужных вещах.
В 1994-м у меня умерла мама. При жизни я относился к ней очень плохо. Вернее, я никак к ней не относился. Отношений почти не было… и я вдруг пожалел об этом. Она умерла, и я заметил, что постоянно про себя беседую с ней. Я маялся, не находил себе места и обещал, что если бы мог попробовать еще раз, то все было бы по-другому.
Каждый год теперь мог стать последним и для меня. Я постоянно думал о смерти: еще чуть-чуть — и все. Дело шло к пятидесяти. Я прикидывал: сколько еще мне осталось? Впереди ведь больше ничего не было. Жизнь кончилась за одну секунду. Иногда ночью я иду в туалет, случайно вижу себя в зеркале и пугаюсь: неужели этот старик — я? Мне не узнать этого человека. Внутри-то я чувствую себя совершенно другим. Окружающие смотрят на меня как на пожилого человека, но сам-то я знаю: я еще ничего не успел. Я только-только начал жить.
Отношения с женой тоже давно развалились. Она была невозможно красивая… и ненасытная. А я был самым обычным… и чувствовал, что, чем дальше, тем меньше ей нужен. Честное слово: я не хотел, чтобы все так обернулось. Я не изменял жене очень долго — может быть, полгода. Но что мне было делать, если я прикасался к ней, а она больше не реагировала? Я трогал ее, прижимал к себе и буквально читал ее мысли: опять?.. Ты желаешь залезть на меня и взбрыкнуться?.. Хорошо… только можно сегодня я просто полежу?
У нас появился общий ребенок, сын. Но отношения с ним у меня никогда не складывались. Когда он родился, мне позвонил врач и, дрожа от радости, стал кричать:
— Поздравляю! Представляете? У вас сын!
Я рассчитывал, что родится девочка. Врачу ответил коротко: