Леон старался не показывать свой интерес к уличному бомонду на показ, потому пошёл медленно и беспристрастно вдоль Сены, достав пачку сигарет. Сделав всего лишь несколько затяжек, он как бы невзначай, не оглядываясь, выбросил окурок через плечо. Продолжая размеренно шагать вперёд, он отнюдь не терял бдительности, даже наоборот: его внимание было сконцентрировано на происходящих вокруг мелочах, шорохах и покашливаниях. Интуиция не подвела его: обернувшись в нужный момент, Леон не увидел окурка на земле, зато на его месте стоял вполне подходящий для дела субъект – старик-бродяга в рваном, испещрённом заплатками старом пальто, с повязанным красным в горошек платком на шее, который с наслаждением впивался в слегка поостывший окурок.
– Эй, бродяга, поди сюда! – строгим тон Леона эхом разлетелся по причалу.
Старик встрепенулся, и виновато подбежал к незнакомцу, протянув облюбованный бычок обратно:
– Желаете забрать свою сигарету, мистер?
Леон брезгливо скривился, и под влиянием хмельного амбре нового знакомого сразу отшагнул назад:
– Мистер? Ты что, совсем от пойла окосел?
– Нет, что вы! Ни капли в воскресенье! Да я трезв как стёклышко на соборе Нотр-Дам! Просто, вы курите американские, вот я и подумал, что вы – мистер, то есть, американец.
Окинув ещё раз с ног до головы бродягу орлиным взором, Леон молчаливо пришёл к выводу, что этот экземпляр вполне может ему подойти.
– Имя есть?
– Что, простите?
– Как тебя зовут, чёрт подери!
– Аль-на…ба…нел…ла…– бродяга пытался выговорить своё собственное имя по слогам, но ему это удавалось не самым лучшим образом, ведь к концу имени он уже успевал забыть, с какого слога он начал.
– Как?!
– Давайте тогда частями: Альба – нелла, мсье!
Леон прищурился, и посмотрел на часы – времени на то, чтобы перебирать бродягами уже совершенно не осталось.
– Ладно, чёрт с тобой! Хочешь заработать двадцатку?
– Двадцать долларов?
– Почему долларов? Франков! Будешь дерзить, ещё по шее надаю! Слушай внимательно: я дам тебе денег, а ты выполнишь для меня одно поручение.
– Конечно, сэр! Что вам будет угодно?
– Ты сейчас пойдёшь и снимешь койку в каюте на вон той барже, видишь её? Самая крайняя, где бельё висит? Подойди к матросам, которые на площади за углом играют в петанк, спроси человека по имени Габбас. Как выйдешь на него, сразу покажи ему деньги, пусть видит, что ты можешь платить. Скажешь, что тебе нужно перебиться до четверга. Как только он проведёт тебя к койке, как бы невзначай проговорись, что у тебя для Конте есть сообщение, и некоторые уже вышли на его след, собираясь вернуть должок. Добавь ещё, что если он не хочет плохо кончить, то ему нужно встретиться с хорошим старым другом. Уяснил?
– Вас понял, сэр! А от кого передать сообщение? И этот мсье Кокте, кто он тако…
– Конте! Кон-те! Остальное не твоё дело, старик. Всю необходимую информацию ты уже получил. На, держи пятьсот франков.
– Пять сотен?! Мистер, да это же целое состояние!
– Не обольщайся слишком, из этих пяти сотен твоя только двадцатка, остальное для оплаты койки, и чтобы бросить пыль в глаза паромщику. Но смотри у меня – не вздумай с ними удрать, – Леон нарочито приоткрыл пальто, намекнув, что в кобуре находится весьма рабочий пистолет.
Альбанелла почесал заросший подбородок и задумчиво кивнул – сделка была заключена.
– А что я должен сделать после, мистер?
– Даю тебе час на выполнение условия, после жду тебя здесь. Паромщику отдашь только за сутки, понял? Вернёшь мне остальные деньги и доложишь, что тебе передадут обратной связью.
Капризное октябрьское солнце на пару с противным, изменчивым ветром играли на нервах прохожих, и многие спешили избавиться от этого напряжения в ближайшем бистро. Главное опасения Леона Жозефа состояло в том, чтобы его наёмный бродяга не поддался этому соблазну, потому он будто в горячке поспешил подняться на один уровень выше нижнего променада, заняв хороший наблюдательный пункт над рекой. Чёрт с деньгами, но теперь от этого оборванца зависела дальнейшая судьба Леона.
Довольно быстро бродяга оказался снова в поле зрения, направляясь с площади в сторону барж вместе с каким-то моложавым матросом. Леон не спускал с них глаз. Перед тем, как сесть в лодку, матрос остановился и начал о чём-то допытываться у старика. Тот в ответ достал из кармана купюры, и свернув их веером, начал размашисто жестикулировать, да так, что они разлетелись и упали обоим под ноги…
«Вот кретин! Угораздило из всех шаромыг попасть именно на такого бездарного!» – Леон мысленно корил себя за поспешность, но сделать уже ничего не мог.
Сунув несколько купюр матросу, последний всё-таки провёл Альбанеллу к лодке, после чего они отчалили к барже. Там уже матрос провёл бродягу в трюм, и теперь о происходящем Леону можно было лишь строить догадки.