— Да, у меня все обустроено. Спасибо.
— Тогда, я думаю, пришло время вымыть этого шоколадного монстра и уложить его спать. — Говорит она, щекоча Ислу по животу.
Маленькая девочка хихикает от восторга, корчась на стуле, пытаясь убежать. Выхватив Ислу из кресла-подставки, Сильвия усаживает ее на согнутое бедро.
— Увидимся утром. — Говорю я.
— Ага. Можешь пожелать Дани и Ефрему спокойной ночи? – Подсказывает Сильвия, глядя на дочь.
— Спокойной ночи! — Кричит Исла, затем кладет голову под подбородок матери, внезапно смущаясь.
Ефрем поднимается со стула, забыв о десерте, и собирается следовать за ними.
— Останься, — настаивает Сильвия, поворачиваясь, чтобы остановить Ефрема своим властным взглядом.
— Наслаждайся десертом. С нами все будет в порядке.
Дискомфорт на его лице заставляет меня задуматься, не собирается ли он спорить. Но через мгновение он медленно усаживается обратно в кресло. Только тогда Сильвия улыбается нам перед прощанием. Его взгляд следует за ними из комнаты, прежде чем переключиться на меня.
— Ты в порядке? — Спрашиваю я, радуясь, что наконец могу поговорить с ним открыто.
Я не хотела спрашивать при Сильвии. Она так расстроилась, услышав сегодня утром их с Петром разговор, но меня беспокоит то, что происходит в городе, что так сильно ранило Ефрема. Это не может быть хорошо. Ефрем почти всегда спокоен, собран и непринужден, хотя его работа полна опасностей и риска.
— Да, — говорит он, его голубые глаза находят мои глаза и заставляют мое сердце трепетать.
— Мы в опасности? — Давлю я, пытаясь понять его основное напряжение.
— Я так не думаю, — признает он, но его брови хмурятся, и он переключает свое внимание на десерт, прежде чем откусить несколько кусочков, прежде чем отодвинуть его.
— Ты беспокоишься о Петре, — заметила я.
— Я должен быть там с ним. Мой долг защитить его.
Я киваю, дергаю губы и задаюсь вопросом, насколько велик риск, на который идет Петр.
— Он преследует Михаила, — заявляю я. — Не так ли?
Челюсть Ефрема сжимается, и он кивает. Перегнувшись через стол, я хватаю его руку и сжимаю.
— Он умный. Он будет в безопасности.
— Я рад, что ты здесь со мной. По крайней мере, сегодня вечером мне нужно беспокоиться только об одном из вас. — Грустная улыбка искривляет его губы, когда его мозолистый большой палец слегка касается моих костяшек пальцев. — Давай. Нам следует держаться поближе к Сильвии и Исле.
Кивнув, я поднимаюсь вместе с Ефремом и позволяю ему вывести меня из столовой. Наша спальня находится через коридор от спальни Сильвии и Ислы, которые живут в одной комнате, чтобы Ефрему было легче защитить всех ночью. Поскольку он наш единственный охранник, ему нужно оставаться в пределах слышимости на случай, если он им понадобится. И их близость делает огромный пустой особняк немного уютнее.
Холодные гранитные полы и высокие потолки главного гостиного зала и столовой не помогают, но, по крайней мере, здесь, в гостевом крыле, полы в коридоре выполнены из темного дерева, а грандиозные картины предлагают всплеск цвета.
Позволив двери захлопнуться за нами, Ефрем молчит, а я поворачиваюсь к нему лицом. Я вижу, какие потери нанесли ему последние несколько недель. Хотя я пережила несколько синяков от общения с Михаилом и стресс от того, что мой брат попал в такую плохую компанию, Ефрем работал круглосуточно, чтобы справиться с острой нехваткой рабочей силы, от которой страдает Петр. Из-за фиолетовых кругов его голубые глаза выглядят усталыми, потому что он почти не спит, и такое ощущение, будто это первый момент, когда мы остаемся наедине за последние дни.
Но пока Вэл, другой телохранитель Петра, восстанавливается после пули в бедро, Ефрем берет на себя важную задачу - сохранить жизнь своему Пахану в разгар быстро обостряющегося конфликта. И ему приходится делать это самостоятельно.
Я хочу дать ему некоторое облегчение.
Положив руки ему на грудь, я вглядываюсь в точеное лицо Ефрема, и мое сердце колотится быстрее. Его руки находят мои бедра, легко ложатся на них, и он медленно наклоняется, пока наши губы не встречаются. От этого нежного, целомудренного поцелуя меня охватывает тепло.
Позволяя рукам скользить вверх по его телу, я запутываю пальцы в его светлые локоны и притягиваю его ближе. Прислонившись к нему, я углубляю поцелуй, провожая языком по уголку его губ. Его руки обнимают меня, железная сила прижимает меня к его груди, пока он вдыхает меня.
Затем, слишком скоро, он отпускает меня.
— Что? — Спрашиваю я, мое сердце замирает от нелепого чувства отвержения, охватившего меня.
Ефрем качает головой.
— Мне нужно сохранять бдительность и сосредоточенность. А ты, красивый цветочек, совсем отвлекаешь.
Тепло окутывает мой живот, смывая кратковременное жжение.
— Мы в полной безопасности, — настаиваю я. — И ты не можешь ожидать, что будешь продолжать нести бдение, которое держал так долго. — Хоть ты и сверхчеловек, Ефрем, но ты все равно человек.
Посмеиваясь, он берет меня за подбородок и проводит большим пальцем по линии моей челюсти, вызывая восхитительную дрожь по моей спине.
— Как насчет сделки? — Предлагаю я, мой пульс бьется.
Он гордо приподнимает бровь, его губы кривятся от удовольствия.
— Какой?
— Давай я сделаю тебе массаж. Тогда ты сможешь расслабиться, но оставаться сосредоточенным… И я смогу наслаждаться прикосновениями к тебе.
Ефрем смеется, глубокими соблазнительным звуком.
— Я не могу расслабляться, когда отвечаю за твою защиту.
— Конечно, можешь. Кроме того, никто не знает, что мы здесь. Конфликт происходит в городе, за несколько миль отсюда. Мы в безопасности, и ты не можешь ожидать, что будешь бодрствовать и быть начеку двадцать четыре часа в сутки. Петр это знает, и ты тоже должен это знать.
— Ну и как же я могу отказаться от столь заманчивого предложения? — Говорит он через мгновение. Затем он оставляет нежный поцелуй на моих губах.
Улыбаясь, я направляюсь в ванную, чтобы достать лосьон из-под шкафчика. И я возвращаюсь в спальню как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ефрем стягивает рубашку через голову.
— И штаны тоже, — настаиваю я.
Ефрем приподнимает бровь, и я нахально улыбаюсь, пока он не расстегивает их и не позволяет им упасть на землю. Я не спорю, когда он ходит в своих боксерах, хотя я намерена снять их до того, как я с ним покончу.