Он мгновенно пересекает комнату, обхватив руками шею, и Сильвия всхлипывает, а нежный взгляд, мелькающий на гордом лице моего Пахана, выявляет вспышку уязвимости, прежде чем он берет себя в руки.
Он прижимает ее к себе, его пальцы прочесывают ее длинные локоны красного дерева, позволяя ей обнять себя.
— Все прошло хорошо? — Спрашиваю я, желая узнать, что именно произошло, хотя он не хотел рассказывать мне об этом по открытой телефонной линии.
Он смотрит на Сильвию, давая понять, что он будет говорить об этом, когда ее нет рядом.
— Мы преподали Михаилу урок, который он не скоро забудет. Он не будет с нами трахаться в ближайшее время.
Слегка отстранившись, Сильвия смотрит на мужа.
— Что ты сделал? — Спрашивает она, и в ее голосе чувствуется беспокойство.
— Тебе не о чем беспокоиться, — уверяет он ее, обхватив ее подбородок и украдкой быстро целует. Он знает, что она бы не одобрила его действий.
Я могу это понять. Не все, что мы делаем, является законным или моральным, и Сильвия - одна из тех всегда чутких людей, которые сделают все, что в ее силах, чтобы избежать насилия. Но когда дело доходит до Живодера, во мне проявляется кровожадность, которой я не часто позволяю поднять свою уродливую голову.
Сильвия наклоняется к Петру, и я концентрирую взгляд на среднем расстоянии, давая им мгновение. Но как только поцелуй прерывается, я перевожу взгляд назад, чтобы уловить беспокойство, промелькнувшее на ее лице.
— Я доверяю тебе. Я просто боюсь, что провокация Михаила и загон Живодеров в угол может аукнуться нам. Они опасны, Петр, — бормочет она.
— Мы тоже, — категорически заявляет он. — Я обещаю, вы с Ислой в безопасности. То, что я сделал, я сделал для того, чтобы он знал, что трахание с нашей семьей закончится плохо. — Он больше не придет за тобой.
Сильвия кивает, ее глаза расширяются, но она больше не говорит об этом ни слова.
— У моих девочек были хорошие выходные? — Спрашивает он, его тон смягчается.
Она улыбается.
— Мы скучали по тебе. Когда тебя там нет, поместье уже не то, и Исла все время спрашивала, когда ты планируешь к нам присоединиться.
Кривая улыбка скользит по губам моего пахана, его беспощадная жестокость мгновенно меняется на нежную, когда дело касается его дочери.
— Может быть, мы скоро сможем снова собраться вместе.
— Мне нравится эта идея. Но да, мы хорошо провели время.
— Хорошо. Значит, Исла спит? — Он смотрит на дверь.
— Я приведу ее поздороваться, как только она проснется.
Петр целует Сильвию в лоб.
— Я рад, что ты дома в безопасности.
Сильвия уходит через мгновение, останавливаясь, чтобы нежно улыбнуться нам с Вэлом.
— Я рада, что ты снова на ногах, Вэл. Для меня огромное облегчение видеть вас обоих рядом с моим мужем. — Затем она выскальзывает из комнаты, закрывая за собой дверь, чтобы Петр мог поговорить с нами наедине.
— Аукционный дом? — Спрашиваю я после нескольких минут молчания.
— Уничтожен, — говорит Петр, сверкая стальными глазами, подтверждая успех. — Око за око. Моя мать была права - это единственный правильный ответ на вторжение вражеской Братвы на нашу территорию. Я люблю Сильвию, но она слишком мягкая, слишком нежная для этого мира. Мы слишком долго откладывали это, и Михаил из-за этого на нас нападал.
Я молчу. Не мое дело говорить то или иное. А вот когда дело доходит до живодеровской крови, то я схожу с ума, и чем больше мы ею разрисуем мостовую, тем лучше.
— Нам удалось снести все здание, так что один из лучших аукционных домов, занимающихся торговлей людьми, исчез. И мы уничтожили с его помощью по меньшей мере двадцать его людей. Видел бы ты Глеба. Этот парень чертов художник с ножом.
Подавив легкую волну зависти к симпатичному мальчику-капитану Петра, который пролил живодерскую кровь, пока мне пришлось отдалиться, я обращаюсь мыслями к более важным вещам.
— Есть жертвы среди гражданского населения?
Петр пожимает плечами.
— Ни одна война не обходится без случайностей. Но мы старались ограничить последствия.
Я коротко киваю.
— Каков наш следующий шаг?
— Смотреть, как Михаил извивается. В эти выходные он должен был провести там частное мероприятие. VIP. Только его лучшие клиенты. Теперь ему придется отвезти их в свой закоулок, грязный «Калейдоскоп», если он захочет провести аукцион, и можно поспорить, что из-за этого он потеряет нескольких лучших клиентов. — Петр усмехается. — Я обсуждаю, стоит ли нам попытаться атаковать еще один из его транспортов сейчас, когда его численность сократилась. Но я еще больше ненавижу истощать ресурсы Глеба, когда он до сих пор не нашел наших девочек.
У меня сжимается живот, когда я думаю о семи стриптизершах, которых под дулом пистолета забрали из нашего клуба почти месяц назад. Глеб до сих пор их не нашел, а значит, либо Михаил совершает магический акт, чтобы их спрятать, либо они уже мертвы.
— Их не было в доме? — Спрашиваю я, и мое сердце сжимается, когда я думаю о такой возможности.
— Нет, мы не смогли их найти. И мы проверили все, прежде чем взорвать это место.
Блядь. Это не сулит ничего хорошего.
— У меня есть несколько ребят, которых я хочу, чтобы ты проверил завтра позже, — заявляет Петр.
Мы с Вэлом обмениваемся взглядами, удивляясь, что кто-то готов подписаться на охрану после всего, что произошло за последние несколько недель. Это не сулит ничего хорошего для их мотивации и здравомыслия. Но если Петр захочет рискнуть, я их проверю, потому что у нас заканчивается поддержка. И я чувствую, что мы еще не выбрались из кризиса.
8
ДАНИ
Отдохнувшая после долгих выходных в северной части штата Нью-Йорк, я бросаю белье в стиральную машину в квартире Ефрема и приступаю к выполнению домашнего задания, которое не взяла с собой. Первый день в поместье без Петра и кого-либо из его людей прошел почти навязчиво тихо, особенно с учетом напряжения, возникшего после подслушивания его разговора с Ефремом перед отъездом. Но по мере того, как шли дни, я обнаружила, что уйти от всего было шокирующе мирно. И я не думала о соперничестве Бена и Братвы и о том, что это может значить для моей семьи.
Поэтому, когда у меня звонит телефон, я совершенно не готова к тому, что на экране появится удостоверение личности моей мамы.
Я потрясена тем, что она звонит мне, когда мы оставили все на такой плохой ноте. Родители лишили меня денег, потому что я отказалась прекратить видеться с Ефремом. Они совершенно ясно дали понять, что это был он или они. Поэтому я действительно поражена тем, что она звонит мне всего через несколько недель после того, как их ультиматум был предъявлен.