Глеб приезжает до того, как мы выходим из машины, подъезжает на мотоцикле и перекидывает ногу через борт, как только ставит подставку на место. Симпатичный мальчик не носит шлема, что отлично сочетается с его развевающейся на ветру модельной прической.
— Владимир должен быть внутри. — Говорит он ровным и смертоносным голосом, когда он присоединяется к нам перед стриптиз-клубом «Сатин».
Стиснув зубы, Петр бросает взгляд на меня, затем на Вэла.
— Приготовьтесь, — предупреждает он.
Мы все достаем оружие, хотя внутри нас ждет Владимир - новый менеджер клуба. Затем всей группой мы входим через бесполезные двери клуба. Свет заливает минное поле разбитых стекол из окон, и мы осторожно пробираемся к ковру минуя стекла.
Как только мои глаза привыкают, мой желудок переворачивается от увиденного передо мной. Пытаясь проглотить завтрак, я отвожу взгляд от подиума и обнаруживаю клуб в полнейших руинах. Ни стол, ни стул не остались целыми. Бар разбит, алкоголь на верхней полке смешивается с домашним спиртным на полу.
Собравшись с духом, я заставляю взгляд вернуться к подиуму и семи телам там. Обнаженных женщин, подвергшихся невыразимым пыткам и жестокому обращению, подвесили к потолку освещенной сцены, как марионеток. Я не могу представить, какую боль перенесли эти девочки перед смертью. И у меня не осталось ни тени сомнения, что они мертвы. Потому что они все обезглавлены.
Что-то трепещет под пальцами ног у девушки в центре, и челюсть Петра шевелится, когда он пробирается через кладбище стульев, чтобы посмотреть, что это такое. Я внимательно следую, поднимая пистолет и прочесывая комнату на предмет любых признаков угрозы. Ища любую ловушку, которая могла быть расставлена.
Глеб присоединяется ко мне, на его лице застыла маска ярости. Вэл наблюдает издалека, взяв на себя часового, потому что он не будет так полезен, если потребуется быстрое движение. Петр тянется за сложенной бумагой, как только мы оказываемся в пределах досягаемости.
Но я этому не доверяю.
Схватив его за руку, я останавливаю его на полпути и изучаю, как она привязана к ноге девушки. Следуя за ее телом к потолку, я проверяю, нет ли чего-нибудь, что могло бы обрушиться на нас, если мы возьмем записку.
Когда я ничего не вижу, я меняю пистолет на складной нож и быстро перерезаю веревку. Заботясь о проверке бумаги, я передаю ее только после того, как удостоверюсь, что Петру это не навредит. Затем мы отходим от тел, готовые создать пространство между нами и ними.
Белый от ярости Петр разворачивает записку и читает кириллицу.
— Это ваше единственное предупреждение, — читает он. — Вот что бывает, когда связываешься с Живодерами. Мне не доставляло столько удовольствия смотреть, как каждый из моих мужчин обезглавливает твоих клубных девчонок, как желание видеть, как они делают то же самое с твоей женой и дочерью. Просто знай, их ждет такая же судьба, если ты снова нанесешь вред моему бизнесу.
Сердце колотится в груди, я отрываюсь от письма и вижу лицо Петра. Даже его губы бледны, когда они сжимаются в тонкую линию. Его глаза затуманены, и, медленно отрываясь от бумаги, они смотрят прямо сквозь меня, а он всматривается в оскверненные тела стриптизерш.
Я не могу заставить себя взглянуть на них еще раз. Зная, что мы обязаны защищать этих девочек. И мы их подвели.
— Я их подвел, — шепчет Глеб, вторя моим мыслям.
Когда я поворачиваюсь и смотрю на него, его руки сжимаются в кулаки, а тело трясется от ярости. Он выглядит полностью уничтоженным из-за того, что не смог найти их вовремя. Хотя я не сомневаюсь, что они уже какое-то время были на пороге смерти, если то, что говорится в письме, правда. Я не уверен, что они бы выжили, даже если бы он нашел их до того, как их обезглавили.
— Я отомщу за них, — уверяет Глеб Петра смертоносным и непреклонным голосом.
На этот раз я благодарен, что не нахожусь на грани этого гнева. Редко я нахожу человека, с которым я бы дважды подумал, прежде чем драться. Но убийство в глазах Глеба говорит мне, что виновные умирают очень медленной и мучительной смертью. И я не уверен, что даже смогу его остановить.
— Нет, — рычит Петр, снова переводя взгляд на угрожающую ноту. — Блядь. Сильвия была права. Возмездие только заставило Михаила обостриться. Если мы продолжим идти по этому пути, это приведет к тотальной войне. И мы не можем себе этого позволить. У нас нет людей, а Михаил доказал, что готов опуститься ниже, чем я считал возможным по-человечески. Нам нужен новый план действий.
— Либо он врет, что сделал это из-за нашего нападения, либо он планировал это задолго до того, как мы взорвали его гребаный клуб. — Говорит Глеб, снова переводя взгляд на тела девушек. — Я склонен верить последнему, исходя из того, в каком они состоянии.
Челюсть Петра яростно трясется, и он снова смотрит на девушек, оценивая заявление Глеба. Я заставляю себя посмотреть еще раз, на этот раз пытаясь заглянуть сквозь мучительную боль и ужас, которые они, должно быть, пережили, чтобы понять его точку зрения.
Их распоротая плоть указывает на то, что они страдали с того момента, как их схватили. Некоторые синяки представляют собой уродливых черно-синих монстров, что указывает на то, что они недавно были избиты. Но на некоторых телах есть желтовато-зеленые синяки, которые указывают на то, что они заживали. Так что, по крайней мере, в этом отношении Глеб прав.
Вероятно, они так или иначе умерли бы.
Однако я не могу поверить, что Михаил стал бы угрожать сделать такое с трехлетним ребенком. Это больше всего помогает мне понять решение Петра пересмотреть нашу стратегию продвижения вперед. Я бы не хотел, чтобы Сильвия когда-либо страдала от такой боли. От одной этой мысли желчь подступает к горлу. Но ребенок? Это немыслимо.
— Никто не двигается без моих четких указаний. — Говорит Петр, укрепляя свою команду и встречая взгляд Глеба с пламенной решимостью.
Глеб почтительно кивает головой, молча подчиняясь приказам Петра.
— Уберите отсюда их тела, — командует он. — И где, черт возьми, Владимир?
— Здесь господин. — Говорит Владимир. Он осторожно выходит из заднего коридора. На одном плече у него лестница, а в другой руке - большой кухонный нож.
За ним следуют еще несколько человек, люди под командованием Глеба, которых он, должно быть, позвал в клуб. Они направляются прямо к сцене и подиуму, готовясь помочь спустить девушек одну за другой.