— Эй, это неправда, — настаиваю я, опираясь локтями на колени. — Я всегда забочусь о тебе. — Мою грудь пронзает боль от мысли, что он даже намекнул, что мне все равно. Если я забочусь о ком-то в своей жизни, так это о моем старшем брате. Он значит для меня все.
— Ладно, Дани. — Говорит он бессердечным тоном, и я готова расплакаться, хотя мы даже не затронули эту тему, я знала, что ее будет трудно обсуждать. — Ну и что? Мама и папа подговорили тебя к этому? Просили тебя проверить меня?
Я кусаю губу, обдумывая, как ответить. Я не хочу лгать Бену, но я волнуюсь за него не из-за них.
— Я говорила с ними… — признаюсь я, но прежде чем я успеваю продолжить объяснение, он меня обрывает.
— Я, черт возьми, знал это. Единственный раз, когда тебе удается с ними поладить, это когда вы все решаете наброситься на меня и заставить меня чувствовать себя чертовым бездельником в семье. Ну, знаешь что, Дани? Теперь у тебя есть свой собственный багаж, так почему бы тебе уже не слезть с моей гребаной мыльницы?
— Бен! — Возмущаюсь я, потрясенная язвительностью моего брата.
Даже во время наших худших ссор в детстве я никогда раньше не видела его таким. Пыхтя, он качает головой и смотрит в сторону от меня через плечо, словно ищет кого-то.
— Вообще-то я пришла сюда узнать, в порядке ли ты. Родители сказали мне, что ты подрался в баре и наставил на кого-то пистолет. Ты попал в тюрьму. Это большое дело, и хочешь ли ты мне верить или нет, меня волнует, в порядке ли ты.
Острый голубой взгляд Бена встречается с моим, и его плечи слегка расслабляются.
— Ты в порядке? — Спрашиваю я осторожно, мое сердце болит при мысли о моем брате в такой опасной ситуации. Я не знаю никаких подробностей. Все, что я знаю, это то, что я люблю Бена и хочу, чтобы он был в безопасности, желательно без судимости.
— Со мной все в порядке, Дани, — уверяет он меня после долгой паузы, и на этот раз его голос нежный, ближе к тому же тону старшего брата, которым он всегда говорил со мной.
— Что случилось? — Нерешительно спрашиваю я, пытаясь взглянуть на ситуацию под новым углом. Может быть, если я позволю ему сначала поговорить об этом, он увидит, что я готова выслушать, и тогда он, возможно, с большей охотой выслушает меня.
— Клан твоего чертового парня, вот что случилось. — Говорит он, его гнев снова нарастает.
Его перепады настроения начинают меня раздражать.
— Они те, кто это начал. Я просто занимался своими делами, тусовался с друзьями. Как будто они думают, что им принадлежит весь Нью-Йорк. Хуесосы. Продолжают говорить о том, что нам здесь не место. Парень ударил меня по лицу и сдернул с табурета. Я порвал свою чертову рубашку, устраивая из этого сцену. Так что да, я вытащил пистолет. Я просто защищался.
Я прикусываю язык, а желудок скручивается узлом. Конечно, меня там не было, поэтому я понятия не имею, вся ли это история. Но впервые в жизни я начинаю сомневаться в своем брате. Я не знаю, могу ли я доверять ему, чтобы он сказал мне всю правду. Все изменилось той ночью, когда мне позвонил Михаил и сказал, что Бен ранен и нуждается во мне.
Мой брат позволил мне попасть в эту ловушку, и я не знаю, полностью ли он понимает, насколько глубоко он меня предал. Как он мог? Я никогда не говорила ему, какой урод Михаил. Но нужно. Несправедливо скрывать от него правду, даже если говорить об этом с моим братом невероятно неудобно.
Но с чего мне начать?
— Бен, послушай. Я знаю, что тебе нравится Михаил, и ты думаешь, что он стойкий парень и все такое, но я не думаю, что он хороший человек. Я имею в виду, посмотри, как ты изменился с тех пор, как начал на него работать. Мне не нравится слышать, что ты носишь с собой пистолет, не говоря уже о том, что ты участвуешь в драке в баре. Мы с тобой были воспитаны лучше, чем использовать насилие для решения наших проблем, и я просто беспокоюсь, что эта новая агрессия проистекает из твоих отношений с ним.
Я поняла, что ошиблась, как только слова слетают с моих губ. Это определенно была неправильная отправная точка, и Бен ощетинивается, защищаясь, и его лицо искажается в усмешке.
— Разве ты не устала от одних и тех же чертовых дискуссий снова и снова? Как насчет этого, Дани? Я уйду от Михаила, когда ты перестанешь трахаться с Ефремом и порвешь все связи с Петром и его семьей. — Бен поднимается со ступенек, отряхивая заднюю часть джинсов и хмуро смотрит на меня.
Слезы жгут мои глаза, когда я сталкиваюсь с холодной и суровой правдой о том, что мы с Беном непоколебимо находимся на противоположных сторонах войны, которая не имеет к нам никакого отношения. Мы были настроены друг против друга так, как я никогда не думала, что это возможно, и меня разрывает ощущение огромной пропасти, отделяющей меня от единственного человека, которому я поклонялась как герою.
— Бен, — прошу я слезливым голосом. — Пожалуйста, не позволяй им втянуть себя в свою борьбу. Мне все равно, на чьей ты стороне. Я просто не хочу, чтобы тебе причинили боль. — Говорю я. — Я хочу вернуть своего брата, того, с которым я была так близка в детстве. Мы были лучшими друзьями, и мне этого не хватает.
Мое сердце болит, когда мой брат оборонительно скрещивает руки на груди, его взгляд почти насмешлив.
— Этого ребенка больше нет, Дани. Я вырос, и теперь, когда я увидел мир таким, какой он есть на самом деле, я не могу просто притворяться, что все в порядке. Если ты хочешь снова быть рядом, тебе придется проснуться. Ты живешь в фантазии, притворяясь, думая, что только потому, что ты хочешь, чтобы мир был радугами и сердечками, почему-то так и должно быть.
Мой гнев вспыхивает, когда он оскорбляет меня своими словами, и в одно мгновение я встаю на ноги.
— Ну ты блядь и засранец, Бенджамин Ришелье! — Кричу я, слезы начинают течь, когда я сжимаю кулаки.
Бен фыркает, его губы криво ухмыляются, как будто он не ожидает от меня ничего меньшего. Как будто он с самого начала знал, что наш разговор вернется к мелким оскорблениям.
Я сердито смахиваю слезы и предпринимаю последнюю отчаянную попытку поговорить с братом, чтобы преодолеть огромную пропасть, разделяющую нас.
— Пожалуйста, Бен. Просто подумай об этом, ладно? Действительно ли это тот человек, которым ты хочешь быть? Кем-то настолько разгневанный, что готов лишить другого человека жизни, чтобы получить желаемое? Это не ты. Я понимаю, что мир не сказка. И я вижу, что ты пытаешься внести свой вклад, чтобы сделать ситуацию лучше. Я не виню тебя, если ты потерял веру в нашу систему правосудия, в законы, которые не могут остановить преступления, которые мы видим каждый день. Но это не тот способ сделать это.