Игра в большинстве, что-то, что может подорвать Петра и проверить его нервы. Это уже идет не очень хорошо. Михаил, кажется, даже не может играть по своим правилам.
— Спасибо, но я бы предпочел, чтобы вы все были на виду, — категорически заявляет Петр, его равнодушный тон, кажется, отмахивается от попытки Михаила расстроить его, как будто это простое недоразумение.
— Ну что, приступим к делу? — Предлагает Михаил, поправляя пиджак и самодовольно ухмыляясь в сторону Петра.
— Твой бизнес не может процветать при таком уровне конфликта, — заявляет Петр, переходя сразу к делу.
Михаил пожимает плечами.
— Возможно, но в последнее время ты тоже потерял немало людей. — Замечает он.
— Никому из нас не пойдет на пользу, если эта война обескровит нас обоих, и хотя у тебя может быть перевес в численности, ты не можешь продолжать заменять ветеранов новобранцами и рассчитывать на победу, — заявляет Петр.
— И что же ты тогда предлагаешь, чтобы остановить это… обескровливание? — Спрашивает Михаил с сухим юмором в тоне.
— Мир.
Слово эхом разносится по пустому пространству, висит в воздухе электрическим напряжением.
— Мир? — Михаил повторяет с легким удивлением.
— Когда мой отец был Паханом, нашим кланам удавалось мирно жить в пределах города Нью-Йорка без каких-либо проблем. Я предлагаю оставить в стороне наши разногласия и снова сделать это возможным.
Это смелое предложение, и я слегка удивляюсь, когда Михаил не просто смеется Петру в лицо.
— Ты думаешь, что это возможно после стольких лет кровопролития? Ты нанес моему бизнесу значительный ущерб, Юный Велес.
Я ощетиниваюсь от этого прозвища Петра, сжимаю кулаки и стискиваю зубы, беспощадно скрипя ими.
Хотя я не говорю ни слова, Петр молча дает мне знак отойти.
Глядя кинжалами на Михаила, я с нетерпением жду, когда мой Пахан изменит свое мнение. Потому что я готов убить этого придурка прямо здесь и сейчас.
Взгляд Михаила перемещается с лица Петра на мое, и его брови изгибаются, словно провоцируя меня что-то попробовать.
— И ты чуть ли не закрыл два моих лучших клуба, — возражает Петр. — Не говоря уже о том, что найти новых танцовщиц стало практически невозможно.
— Да, я слышал, что в твоем последнем выпуске все было в порядке, — садистски шутит Михаил, его прочтение показывает, что он имел в виду двойной смысл.
— Полагаю, ты ожидаешь какого-то признания за творческую попытку убить меня, — категорически замечает Петр. — Но, похоже, все твои усилия избавиться от меня не увенчались успехом.
— Достаточно одного успеха, — отмечает Михаил. — Однако я должен признать, что мне уже порядком надоел этот конфликт. Это настолько затянулось, что мне становится скучно.
Он почти мог бы убедить меня, но легкое подергивание его глаз говорит мне, что его Братва страдает больше, чем ему хотелось бы показать. Возможно, он превосходит нашу численность, но наши рейды нанесли гораздо больший ущерб его банковскому счету и репутации, а в его отрасли оба этих фактора имеют решающее значение.
— Хорошо. Тогда это звучит как идеальное время, чтобы позволить прошлому остаться там, где ему место. В прошлом, — констатирует Петр.
Рядом с Михаилом фыркает его старший живодер, и моя рука дергается к пистолету.
Младший неловко ерзает, его глаза замечают мою перемену в позе. Кажется, его немного больше беспокоит то, что я смогу сделать с пистолетом. После того, как я сломал нос одному из его приятелей, а другому засунул себе под ботинок, даже несмотря на то, что я был в меньшинстве, он должен был испугаться.
И мне бы очень хотелось показать ему, почему.
— Знаешь, Петр, я думаю, ты, возможно, прав. — Говорит наконец Михаил.
Первые двое его приспешников переглядываются с легким удивлением, но мужчина, держащий лампу позади него, даже не дергается. Его черные глаза только наблюдают, выражение его лица непроницаемо в призрачном свете.
Честно говоря, я более чем шокирован, тем, что он вообще поигрался с этой идеей. Действия Михаила были слишком мстительными, чтобы заставить меня думать, что он готов прекратить борьбу. У меня сложилось впечатление, что он хочет того же, что есть у Петра, и не желает останавливаться, пока не получит это любой ценой. И он наслаждается игрой.
— Тогда ты готов обсудить условия? — Давит Петр.
Михаил оглядывает темную комнату, прежде чем его взгляд снова возвращается к Петру.
— Возможно, мы сможем найти более удобное место, чтобы обсудить детали… и в следующий раз пораньше?
Как будто он не выбирал время и место. Мне нужна все мое самообладание, чтобы не застрелить его. Этот ублюдок должен умереть.
Но Петр остается спокоен и собран, его стальная сдержанность заставляет меня стыдиться.
— Я попрошу своих людей связаться с тобой. — Говорит он бойко, как будто это всего лишь еще одна деловая операция в его плотном графике. — Тем временем, я думаю, мы можем, по крайней мере, договориться об установлении основных правил.
— Каких? — Михаил теперь выглядит искренне заинтригованным.
— Немедленное прекращение огня. Пока мы не сможем установить надлежащие территориальные границы с пониманием того, сможет ли и когда какой-либо клан их пересечь.
Губы Михаила поджимаются, и он дружелюбно кивает.
— Звучит достаточно разумно.
— Значит, договорились? — Петр давит, не позволяя ничему идти на поводу.
— Согласен, — признает Михаил.
— Хорошо.
— Ну, тогда я очень рад, что мы немного поговорили. — Говорит Михаил.
Его улыбка снисходительна, и хотя я знаю, что это выше моего звания, мне очень хочется предостеречь Петра от доверия Михаилу. Я бы не стал доверять этому человеку настолько, насколько мог бы броситься на медведя. Но я остаюсь неподвижным и молчаливым, пока коварный лидер Живодеров и его люди снова покидают полуразрушенное здание.
Лишь после того, как оживает тихий гул автомобильного мотора, сигнализирующий об их отъезде, я могу смело говорить.
— Ты веришь, что он действительно согласится на мир? — Спрашиваю я, все еще удивляясь такой возможности.
Петр качает головой.
— Это далекая перспектива, но это лучшее, что у нас есть на данный момент.
— У нас нет численности. — Соглашается Глеб. — Уже нет. Но я был бы более чем готов и его немного проредить.
Петр мрачно усмехается.