— Что ты здесь делаешь? — Спрашиваю я наконец, мой тон колеблется от обиды до обвинения.
— Я хотел поговорить с тобой. — Говорит он, удивленно поднимая брови от моего холодного приветствия. — Можем ли мы… пойти куда-нибудь?
Мое сердце трепещет, когда в голове проносится инстинктивное предупреждение. Могу ли я доверять Бену? У меня сводит желудок, когда я осознаю, что не могу быть уверена, что рядом с братом я в безопасности, порождая тяжелый конфликт между моим сердцем и головой при этой мысли. Я никогда не думала, что могу так себя чувствовать, но предательство Бена потрясло меня до глубины души.
— Ты можешь пойти со мной, — предлагаю я, поворачиваясь, чтобы продолжить свой путь.
Бен пожимает плечами, засовывая руки в карманы и сокращая расстояние между нами.
— О чем ты хочешь поговорить? — Спрашиваю я после нескольких минут молчания. Мои бурные мысли мешают поддерживать разговор. Мне нужно задать так много вопросов Бену, и в моей груди нарастает напряжение, поскольку беспокойство борется с гневом.
— Мама сказала мне, что ты съехала. — Он смотрит на меня краем глаза, его голубой взгляд проницателен.
Я пожимаю плечами.
— Они поставили мне ультиматум, и я достигла предела того, насколько я готова благословлять папину карьеру.
Он кивает, нахмурив брови и наблюдая за своими ногами.
— Знаешь, ты могла бы прийти ко мне.
— Что? — Остановившись как вкопанная, я поворачиваюсь к брату.
— Я понимаю, насколько удушающими могут быть наши родители. — Говорит он, останавливаясь лицом ко мне. — Но не стоит из-за этого лишать себя своего будущего. Я знаю, что ты остановилась у Ефрема, и мне бы хотелось, чтобы ты попросила меня помочь тебе, прежде, чем ты упала в постель с телохранителем Петра, потому что ты не хочешь жить с мамой и папой. — Нахмурившись, Бен смотрит на меня неодобрительно, как будто это я принимаю неправильные решения.
— Что прости? — Требовательно отвечаю я, краснея и скрещивая руки на груди. — Ты позволили своему боссу обмануть меня, заставив думать, что ты ранен и находишься в опасности. Затем ты воспользовался этой возможностью, чтобы направить пистолет на одного из твоих лучших школьных друзей, его жену и ребенка. Ты убивал людей, Бен, мужчин, пытающихся защитить невинную женщину, которая оказалась моей очень хорошей подругой, и ее малыша, и ты хочешь подвергнуть сомнению мой жизненный выбор?
Бен выглядит так, будто я ударила его физически, изумление на его лице столь же резкое, как и глубокая боль.
— Ты не понимаешь, о чем говоришь, Дани.
— Нет? Возможно, меня не было дома у Петра, когда твои новые друзья послали ему в окно коктейль Молотова, но я многое слышала. И позволь мне сказать тебе, Бен. Ты можешь подумать, что Петр какой-то монстр, но я уверяю, что он далеко не такой садистский и злой, как человек, которого ты называешь своим боссом.
— Давай, Дани. Только не снова этот чертов разговор, — рявкает Бен, отступая назад, и его глаза сверкают гневом.
— Нет? Тебе не нравится слышать, что твой босс - больной ублюдок, хотя он послал тебя убить для него целую семью?
— Хватит притворяться, что Петр Велес - какой-то невинный семьянин, который никогда не делал ничего плохого, — рычит Бен. — Он и его семья убили больше людей, чем ты могла даже представить. Идея расстрелять женщину и ребенка мне нравится не больше, чем тебе, но именно Петр подверг их риску, оставив их прямо в центре этого конфликта.
— Я не могу поверить, что ты пытаешься оправдать свои действия. Никто не заслуживает смерти, Бен. И если Петр такой плохой парень, ты должен позволить полиции разобраться с ним. Он должен отвечать перед законом, а не по версии Михаила Сидорова. Разве годы папиных выступлений на эту тему тебя ничему не научили?
Бен усмехается, глядя на меня сверху вниз, как на наивного ребенка.
— Система правосудия в этой стране даже не обеспечивает правосудие. Если бы это произошло, Петр оказался бы в тюрьме. Такие люди, как папа, заблуждаются, если думают, что что-то поменяют. По крайней мере, Михаил что-то делает с насилием в Нью-Йорке.
— Отвечает на насилие насилием? — Издеваюсь я.
У меня разрывается сердце, когда я слышу, как мой брат так говорит. Михаил теперь глубоко вцепился в Бена, и, похоже, он не собирается отпускать его. Он промыл ему мозги до неузнаваемости. И человек, который сейчас стоит передо мной, заставляет мое сердце болеть.
— Знаешь что, Дани?..
Я жду, пока Бен закончит свой вопрос, который звучит опасно близко к угрозе. Сжимая губы, я напрягаюсь, пытаясь сдержать эмоции, чувствуя, как теряю брата.
Затем он тяжело вздыхает, его плечи опускаются.
— Забудь. Я пришел узнать, не захочешь ли ты переехать ко мне жить. Теперь у меня все хорошо, и я надеюсь, что ты захочешь проводить больше времени вместе. Но очевидно, что ты выбрала свою сторону. Если ты хочешь выставить меня плохим парнем, то я ничего не смогу сделать, чтобы тебя остановить.
— Я не понимаю, как в этой истории могут быть две стороны. Какой больной человек попросит тебя расстрелять семью? Я не думаю, что ты плохой парень, Бен. Но ты идешь по пути, с которого, боюсь, ты не сможешь вернуться. Это не ты. — Слёзы жгут мои глаза, когда я пытаюсь урезонить брата. Как он может не видеть, насколько ужасен Михаил?
Но он только фыркает, его губы кривятся в усмешке, которая делает лицо моего брата совершенно незнакомым.
— Ты серьезно собираешься сейчас попытаться вызвать у меня чувство вины?
— Нет, я…
— Ты заставила маму и папу волноваться, потому что ты проводишь все свое время с человеком из Братвы Велеса и хочешь читать мне лекции о том, с кем я общаюсь. Михаил хорош для этого города. Он делает грязную работу, которую папа не может, потому что его руки связаны нашей дурацкой правовой системой. Михаил, возможно, действительно сможет помочь в уборке улиц. А вот ты спишь с врагом. Мне жаль, что я когда-либо привел Петра в нашу жизнь. Я был молод и глуп, но теперь я вижу правду. Я вижу, насколько ты слепа, и мне бы хотелось, чтобы ты перестала быть такой глупой и безрассудной, потому что решила восстать против наших родителей. Тебе нужно проснуться, Дани, и разобраться со своими приоритетами.
Моя горькая обида закипает, когда его резкие слова глубоко ранят меня. Отвернувшись от брата, я отстраняюсь от разговора, и у меня начинают течь слезы. Я так зла, что даже не могу спорить с Беном. Я не знаю, кто этот незнакомец, но он мне не брат. Мой брат никогда бы не сказал мне ничего подобного. Его всегда волнуют мои чувства, мое мнение. Прежде всего он всегда был добрым и заботливым.