***
Теплый солнечный свет омывает мое лицо, пробуждая меня от глубокого сна без сновидений. Я чувствую себя невероятно хорошо отдохнувшей, как будто проспала несколько дней. И интенсивное спокойствие, которое излучается во мне в первые мгновения моего утра, является таким невероятным облегчением, что на одну мимолетную секунду я забываю, почему в последнее время я носила такой сокрушительный груз.
Затем медленно реальность возвращается ко мне. Эта пустая боль в моей груди - это дыра, которую пробили, когда у меня забрали брата.
По крайней мере, мы с Ефремом снова нашли друг друга.
Именно тогда я замечаю отсутствие его рук вокруг меня, и когда я поворачиваюсь и обнаруживаю, что кровать пуста, а простыни на которых он спал прохладные, я понимаю, что он, должно быть, встал задолго до меня.
Борясь с волной разочарования, я сажусь, натягиваю простыню, чтобы прикрыть грудь, и оглядываюсь вокруг. Его комната, как всегда, опрятна и организована. Он даже потрудился собрать мою одежду и аккуратно сложить ее на современном кожаном кресле, которое занимает один угол с лампой для чтения.
А на тумбочке рядом со мной лежит лист бумаги, сложенный пополам.
Я беру его, мое сердце замирает, когда я открываю его.
Почерк представляет собой красивое и интересное сочетание рукописи и шрифта, что заставляет меня задуматься, не связано ли это как-то с тем, что его начальное образование преподавалось на кириллице. Но сами слова вызывают у меня слезы на глазах.
Любимая,
Ты так мирно спала, что я не мог заставить себя разбудить тебя, но у меня есть работа. Меня ждут в доме Петра на рассвете, сегодня очень важный день. Возможно, пройдет несколько дней, прежде чем я вернусь домой, но я хочу видеть тебя, как только вернусь. А пока мои мысли будут поглощены тобой.
Я люблю тебя, Дани, сейчас и всегда,
Ефрем.
Теперь, когда мы снова вместе, дни кажутся слишком длинными, но, полагаю, после всего, через что я его заставила пройти, Ефрем заслуживает моего терпения, пока он не вернется домой. Со вздохом падая на матрас, я прижимаю его записку к груди и позволяю мягкой улыбке тронуть мои губы.
Мой мир, возможно, был разрушен смертью моего брата, но с Ефремом, я думаю, я смогу пережить это.
Один день за раз.
32
ЕФРЕМ
Короткий перелет до поместья Велесов наполнен молчаливым ожиданием. Теперь, когда мужчины собираются, проверяют свое оружие и наполняют свое оружие и карманы патронами, я почти чувствую волнение, витающее в воздухе.
Хотя прошлой ночью я поспал всего несколько часов, время, проведенное с Дани, оживило мою душу. Теперь я готов на все. Я непобедим. Зная, что Дани ждет меня и крепко спит в моей постели, этого достаточно, чтобы создать вокруг меня непроницаемое силовое поле.
И сегодня оно мне понадобится, потому что сегодня мы убьем Михаила, самую отвратительную мразь в нашем мире.
После всех неприятностей, которые он причинил Петру, после того, сколько раз он осмелился прикоснуться к Дани, после того, как он был близок к тому, чтобы убить моего Пахана на моих глазах, я полностью намерен заставить его страдать за свои преступления.
— Похоже, у тебя хорошее настроение, — иронически замечает Петр, и его гордое лицо искажается в веселой ухмылке.
Краем глаза я наблюдаю за ним, ставя на предохранитель пистолет, прежде чем вложить его в кобуру у груди.
— Ты говоришь так, словно знаешь, почему.
— Возможно, я послал своего лучшего переговорщика попытаться сломить оборону Дани, — признается он.
— Дани сказала, что Сильвия вразумила ее. — Я буду в неоплатном долгу перед женой моего Пахана за то, что она вернула мне Дани.
— Она также вразумила меня. — Говорит он, его голос понижается, и наш разговор остается между нами двумя.
— Тебе не хватало здравого смысла? — Шучу я, переходя к следующему оружию, внимательно его проверяя и заряжая.
— Она думает, что пришло время найти для тебя должность, которая позволила бы тебе иметь более стабильный график работы, возможно, что-то менее… опасное для жизни - теперь, когда мы оставим весь Живодерский конфликт позади, — быстро добавляет он, когда я прекращаю свою задачу резко изучая его молодое лицо.
— Ты снимаешь меня с должности своего телохранителя? — Мой желудок сжимается, когда я произношу эти слова.
Петр приостанавливает осмотр оружия и полностью поворачивается ко мне лицом.
— Я хочу повысить тебя и, да, вывести тебя из-под контроля. Пусть Вэл возглавит это подразделение. Я хочу, чтобы ты был моей правой рукой с Глебом. Больше никаких ночей и часов на ногах. Сильвия права. Ты более чем заслужил это, друг мой. Ты заслуживаешь жизни, которая позволит создать семью.
Я не знаю, это предложение - честь или оскорбление. И вдруг меня поражает:
— Это ты с Сильвией обсуждал, когда я ворвался к тебе в кабинет? — В то время у меня возникло ощущение, что они говорят обо мне, а они не хотят, чтобы я знал. И это заставило меня усомниться в честности моего Пахана, хотя теперь я должен был знать это лучше.
Улыбка Петра растет.
— Я думаю, Сильвия думает, что ты заслуживаешь счастья с Дани.
Меня удивляет, что жена Петра так заботится о моем счастье. Опять же, ее просьба также принесла пользу ее лучшей подруге. Меня глубоко трогает то, что она высказалась за нас с Дани.
— Спасибо, Петр, за щедрое предложение. — Говорю я, прижимая ладонь к груди, чтобы показать глубину своей благодарности.
Петр коротко кивает, почти смущаясь, поскольку эмоции наполняют этот момент. Он откашливается и снова переключает внимание на пистолет.
— Да, ну, только помни: ты должен найти подходящую замену на свою роль, прежде чем я позволю тебе занять новую должность.
— Конечно, — соглашаюсь я, снова поворачиваясь к своему пистолету. Тем не менее, мои губы кривятся от молчаливого удовлетворения, когда я думаю о том, чтобы рассказать Дани.