Но теперь он марионетка Михаила. И я слышу, как с его губ слетают ядовитые слова, которые Михаил нашептывал ему на ухо уже несколько месяцев.
— Дани, — кричит он мне вслед, его тон упрекает.
Я не оборачиваюсь. Я не хочу его видеть. И ничего не хочу говорить в свою защиту. Я настолько опустошена трансформацией моего брата, что чувствую, как мое сердце разбивается в груди.
— Дани!
Перейдя на спринт, я бегу от брата, и с моих губ срываются рыдания.
4
ДАНИ
— Хочешь поехать с нами на север штата на длинные выходные? — Спрашивает Сильвия, когда мы стоим в дверях комнаты Ислы и наблюдаем, как она устраивает чаепитие со своими мягкими игрушками.
— Вы уезжаете?
— Только я и Исла. Петр отсылает нас. Я думаю, его беспокоит наша близость к конфликту. После того, что произошло, он не спал, и я думаю, ему будет спокойнее знать, что мы в безопасности.
Скривив губы, я киваю. Я полностью понимаю его беспокойство. Поскольку Ефрем круглосуточно работает, чтобы защитить Петра и его семью, я большую часть времени вне школы провожу в доме Матроны, составляя компанию Сильвии. И напряжение чувствуется. Постоянное количество вооруженных людей на страже делает это место больше похожим на крепость, чем на дом.
Это такой резкий контраст с мирной невинностью воображаемого мира Ислы, разворачивающегося перед нами. В жизни Братвы не место для ребенка, но меня впечатляет то, насколько хорошо Сильвия поддерживает нормальную жизнь своей маленькой девочки. Исла кажется совершенно довольной и счастливой, несмотря на опасности и потрясения, которыми она окружена. И я уважаю Петра за то, что он это увидел и захотел защитить ее.
— Я спрашиваю, потому что похоже, что Петр отправит с нами Ефрема. — Говорит Сильвия, и на ее губах расплывается понимающая улыбка. — Я знаю, что у тебя школа, и ты можешь пропустить несколько дней, но я подумала, что ты предпочтешь компанию в нашем поместье.
Жар согревает мои щеки, когда я пытаюсь подавить улыбку. Я рада, что Сильвия и Петр знают. Что они полностью согласны с тем, что я встречаюсь с Ефремом. По сравнению с моей семьей, которая по сути отреклась от меня, потому что я отказалась перестать с ним видеться, семья Велес меня просто поддержала. И я так ценю их принятие.
— Ну, если ты не против, чтобы я присоединилась к тебе… — уклоняюсь я, и мой румянец усиливается.
Сильвия смеется.
— Мне и Исле будет приятно, если ты будешь рядом. Это большой дом, в котором можно жить без Петра. Я отправлю тебя с Ефремом с нашим водителем собирать вещи.
— Когда мы уезжаем?
— Сегодня днём, если ты будешь готова. — Говорит Сильвия. — Можешь, собраться на пять дней? Но я надеюсь, что мы сможем вернуться раньше. Это зависит от того, как быстро я смогу измотать Петра.
— Ты не хочешь уезжать? — Спрашиваю я, уловив основной смысл ее слов.
Сильвия пожимает плечами, ее карие глаза обеспокоены.
— Было бы здорово уехать. И обеспечение безопасности Ислы - моя забота номер один. Но... меня беспокоит, какое влияние мать Петра может оказать на его стратегию против Живодера, если меня здесь не будет.
— Ты ей не доверяешь? — Я уловила напряжение между Сильвией и ее свекровью, невысказанное недоверие. И Сильвия дала мне небольшое окно понимания корыстного, но хитрого ума Матроны в отношении стратегии. Но теперь ее беспокойство, похоже, имеет острую подоплеку.
— Я просто боюсь, что она может спровоцировать еще большее насилие, что может привести только к… — Сильвия резко замолкает, когда ее взгляд переключается на что-то через мое плечо.
Я оглядываюсь назад и вижу приближающуюся к нам Матрону, ее строгое выражение лица каким-то образом не умаляет ее выдающейся красоты. У нее такие же темные волосы и насыщенные серые глаза, как у Петра, хотя ее утонченные черты лица более угловатые и нежные по сравнению с сильной челюстью ее сына. Ее фирменная французская гулька напоминает мне сурового директора школы, и у нее никогда нет растрепанных волос.
Два массивных, хмурых охранника позади нее только усиливают ее устрашающее присутствие, и я тяжело сглатываю, пытаясь улыбнуться.
— Сильвия, Петр хотел бы поговорить с тобой минутку, — заявляет она. — Я присмотрю за своей внучкой.
Всегда уравновешенная и вежливая, Сильвия прохладно улыбается.
— Спасибо, Матрона. — Затем она поворачивается ко мне. — Проводишь меня вниз?
Тишина становится напряженной, пока мы спускаемся, и тихий голос Петра доносится нам навстречу.
— Я дам тебе знать, когда ты сможешь вернуть их обратно. — Говорит он, и я знаю, что он разговаривает с Ефремом, прежде чем мы спустимся.
— Я должен быть здесь, чтобы защитить тебя, — настаивает Ефрем, и мои глаза расширяются.
Не думаю, что я когда-либо слышала, чтобы он сопротивлялся, когда Петр отдавал ему приказы.
— План рискованный, и тебе понадобятся лучшие люди. Тебе не следует меня отсылать. Вэл все еще выздоравливает, так что тебе некому прикрыть твою спину…
У меня в животе все опускается, и я искоса смотрю на Сильвию, когда ее ноги спотыкаются на лестнице. Она бледна, выражение ее лица испуганное, и я знаю, что она обеспокоена тем, каким может быть этот рискованный план.
— Со мной все будет в порядке. Что мне нужно, так это душевное спокойствие, зная, что мои жена и дочь в безопасности. Я поручаю тебе защитить двух самых дорогих для меня людей в этом мире. Хотя я бы предпочел, чтобы ты был рядом со мной, если дело дойдет до драки, я не могу доверить эту работу кому-либо еще. Если что-то пойдет не так, я знаю, что ты сделаешь все возможное, чтобы обеспечить их безопасность, а поскольку мне нужно быть здесь, мне нужен кто-то с ними, кто сможет выполнять работу полной группы безопасности.
Если что-то пойдет не так… Мое сердце тревожно бьется. Бедная Сильвия. Взяв ее за руку, я сжимаю ее, и на ее глазах наворачиваются слезы. Она закрывает их, словно пытаясь взять себя в руки, а затем быстро смахивает единственную слезинку, скатившуюся по ее щеке.
— Да, господин, — шепчет Ефрем, хотя я слышу его беспокойство.
Я разрываюсь, радуясь тому, что Ефрем будет в безопасности, и в то же время боясь, что у Петра не останется ни одного из двух охранников, которые всю жизнь защищали его. Какой бы рискованный план он ни придумал, это, должно быть, своего рода противодействие Михаилу, который поджег дом Петра и убил его людей, пытаясь убить Петра и его семью.