Тело бедняжки обмякло под напором графа, и он, стянув одеяло, принялся исступленно гладить ее гладкую, нежную кожу.
— Я не хочу делать вам больно, Джейн, но я сделаю! Я просто не могу позволить вам уйти…
Уоллингфорд в отчаянии зажмурил глаза и сжал в кулаках подол ее сорочки.
— О боже! — вскричал граф, когда в сознании вдруг всплыли недавние неприятные воспоминания, нахлынувшие стремительной, жестокой волной эмоций. — Я наблюдал, как вы гуляли с доктором сегодня. И он коснулся вас. Вашего колена. Он так смотрел на вас, Джейн!
— Это ровным счетом ничего не значило…
— Вы — моя! — отрывисто бросил Мэтью. Припав к неровной коже ее губы, он ласкал шрам кончиком языка. — Вся моя! И даже при том, что вам будет больно в моих объятиях, вы все равно принадлежите только мне!
Джейн едва могла дышать. Что она делала? Она ведь пришла на эту встречу, намереваясь поставить зарвавшегося аристократа на место, и все же не смогла скрыть своих чувств, своей тоски по нему… Джейн смотрела на Мэтью и отчетливо слышала боль в его голосе. Страдания возлюбленного эхом отзывались в ее душе, притягивали, неудержимо влекли к нему. Этот голос, подвергавший Джейн такой сладкой пытке, вел ее к погибели.
Губы Джейн искали губы Мэтью, и она нежно отозвалась на его ласки. Поначалу это было лишь едва заметное касание уст, но граф прильнул к ней еще ближе, даря откровенно страстный поцелуй. Снова и снова задерживаясь на ее тонком шраме, он шептал:
— Я хочу вас, Джейн. Всю вас — и прямо сейчас.
Уоллингфорд окончательно сорвал сорочку с тела Джейн. Теперь она стояла перед ним полностью обнаженная. Все так же, удерживая запястья возлюбленной в своих руках, граф изучал каждую клеточку ее тела.
— Джейн, — простонал он и, согнувшись, прикоснулся губами к столь желанной груди. Джейн тихо захныкала, все еще пытаясь слабо протестовать, но в следующее мгновение, стоило языку Мэтью прикоснуться к затвердевшему соску, как с ее уст слетел стон блаженства. Когда он нежно взял этот розовый холмик в рот, все тело Джейн напряглось в томительном предвкушении, а в самом низу живота что–то уже привычно сжалось.
Она забилась в руках Мэтью, а он все с тем же неистовством целовал соблазнительные округлые груди. Немного ослабив свой натиск, граф опустился на колени и принялся ласкать губами ее живот, бедра… Кончиком пальца он нежно погладил темный синяк на внешней стороне ноги, потом припал к нему губами, словно пытаясь смыть следы жестокости Терстона. Мэтью скользнул языком выше, к правой стороне живота Джейн, и поцеловал шрам, оставшийся после аппендицита.
Исследовав губами сморщившуюся кожу, Уоллингфорд взглянул на любимую и поднялся. Он в отчаянии сжал ладонями лицо Джейн, жадно ища губами ее губы.
— Мне отвратительна сама мысль о том, что он прикасался к вам своими руками, — прохрипел граф, одаривая ее еще одним яростным, почти грубым поцелуем. — Он ведь касался вас, не так ли?
Мэтью не объяснял, кого именно имел в виду, но Джейн поняла, что он отчаянно ревновал ее к доктору. Кивком медсестра признала правоту любимого, и тот почувствовал, как безумные эмоции вот–вот вырвутся из его души наружу.
— Его руки, возможно, могли бы исцелить вас, Джейн. Но мои руки способны пробудить в вас желание.
Мэтью снова прильнул к устам Джейн, он продвигался все глубже, словно заявляя на нее свои права. Неистово, будто пытаясь выпить возлюбленную до дна, Уоллингфорд занимался любовью с губами Джейн, а его руки бесстыдно блуждали по ее телу, одаривая ласками в таких местах, к которым никогда и никто прежде не прикасался.
Как это случилось? — оставалось гадать скромной серой мышке, которая, запустив руки в волосы желанного мужчины, притягивала его к себе все ближе.
— Джейн, впустите же меня, позвольте мне проникнуть в вас! — умолял Мэтью, дотрагиваясь до изгибов самого сокровенного участка ее тела и наслаждаясь влагой, которая скрывалась между ними. — Я хочу быть частью вас…
Услышав, как пуговицы с брюк Уоллингфорда посыпались на пол, Джейн вдруг пришла в себя и прервала поцелуй, с силой отпихнув его. Граф замер перед любимой, его лицо было не менее смущенным, чем ее. Очевидно, он был точно так же потрясен всем, что происходило между ними.
— Кто вы? — с мукой в голосе спросила Джейн. Ее глаза блестели от слез, в них читались боль, сожаление, страдание… Несчастная так страстно желала того, кто был Мэтью, но так же сильно боялась, что ее возлюбленного поглотит Уоллингфорд.