Собственно говоря, меня это ничуть не расстроило. «Все, что случилось на постоялом дворе, там и останется», — договорились мы с Ир ещё утром, и нарушать договор никто из нас не планировал.
Но поскольку Малыш об этом не знал, постольку действовал превентивно — физически ограничивал то, что легко могло перейти у нас в интимную близость.
Зачем ему это понадобилось? Да ещё и с ограничением (теперь уже для себя) не причинять никакого вреда ни мне, ни Ирсайе?
Бывшая пленница начала мне об этом рассказывать по дороге, сразу же после дневных чудачеств нашего друга-напарника.
— Всё дело в том, что, когда он увидел мои глаза, то сначала обрадовался, а после обиделся, что мы его обманули., — сообщила она, пустив свою лошадь бок о бок с моей. — Так что я не лечила его, а объясняла. Через серию образов, чтобы он понял.
— И как? Получилось?
— Кажется, да. Но только наполовину. На меня у него обида прошла, а на тебя он ещё обижается.
— Почему только на меня?
— Ну… наверное, потому что я женщина, — засмеялась Ирсайя. — Такому, как ты, обмануть меня проще простого, а уж уговорить так, вообще, легче лёгкого. Да и потом, у всех тхаа есть родовая память. Первая королева Ларанты подарила им разум, а такое не забывается.
— А у первой глаза были точно такие же, как у тебя — зелёный и фиолетовый, — догадался я, в чём подвох. — И на нашего Малыша это повлияло, как спусковой механизм.
— Ну да, где-то так, — согласилась бывшая пленница. — И он теперь понимает, что причина в тебе. Что это твоя вина в том, что я изменилась.
— Здрасьте-пожалуйста. Меня ещё и виноватым назначили. С какой это радости, интересно?
Королева опять засмеялась:
— Это не я. Это тхаа. Он почему-то решил: ты забрал у меня часть моей магии и заменил на свою.
— А это не так?
— Ну, конечно, не так! — всплеснула руками Ирсайя. — Причём, совершенно! Не забрал, а, наоборот, подарил. Сегодня ночью ты дал мне то, о чём я и мечтать не могла. Так что во мне теперь не только магия времени, но и сила твоего камня Байаль. Мои глаза изменились из-за него, я в этом уверена.
— Ага. Выходит, теперь он будет мешать нам… эээ… снова сойтись до тех самых пор, пока окончательно не убедится, что слабее его королева не станет и что преображение пошло тебе только на пользу.
— Надеюсь, что да, — кивнула властительница Ларанты. — А ещё я надеюсь, — она неожиданно тяжко вздохнула, — он всё же простит нас.
— За что?
— Что мы не оправдаем его ожиданий. Он ведь действительно думает: теперь мы семья, а он её часть, и мы всегда будем вместе… Жалко, конечно… — её глаза затуманились, — что он ещё многого не понимает… Вот если бы он был постарше… Года на три, на четыре… Хотя…
— Что? — я весь обратился в слух.
— У первой правительницы Ларанты были особые отношения со старшим магом Мольфрана. И первый священный зверь королевства тоже считал их своей семьёй. И ты знаешь, — взглянула она на меня, — два государства и вправду могли тогда объединиться, но…
— Но что-то пошло не так, — попробовал я угадать.
— Да, — подтвердила Ирсайя. — Что-то, на самом деле, пошло не так. Старший и первая оставили свои страны и ушли неизвестно куда. Что их сподвигло на это, никто не знает. Но после этого Мольфран и Зелёное королевство стали врагами, а все тхаа ушли в леса и перестали общаться с людьми…
В словах королевы было много чего недосказанного. Сознательно ли она мне недоговаривала или же просто не думала, что это может быть важным, я уточнять не рискнул. Нам ещё предстояло вместе войти в Ганшанхайн, добраться до Пирапалуса и решить проблему Алины. А всякие споры и разногласия, тем более по таким пустякам да ещё на конечном этапе, если б на это и повлияли, то точно не в лучшую сторону. Поэтому размышлять о том, что случилось, я начал лишь ночью, когда королева и тхаа уснули.
Главным в признаниях спутницы для меня стало то, что основательницей Зелёного королевства оказалась не какая-то местная искательница приключений, а настоящая «драконова дщерь». Ведь только они, если верить Лике и Рейне, имели глаза подобной расцветки. Такие же, к слову, были и у приснопамятной Астии, что жила уже, минимум, три столетия, а значит, в определённом смысле, являлась свидетельницей того, что происходило в то время на Западном континенте.
Как становились «драконьими дщерями», Рей не рассказывала, а я не спрашивал. Казалось, что это и так очевидно — кто-то в роду был накрепко связан с драконами, и это каким-то образом передавалось потомкам по женской линии.
То, что не только потомкам, стало понятно сегодня. Носитель осколка драконьего средоточия мог инициировать их напрямую. Вот я Ирсайю и «инициировал», не подозревая, что натворил. Хорошо это или плохо? Не знаю. Но надеюсь, что хорошо. Ведь если спутница стала и вправду сильнее, шанс справиться с Пирапалусом становился существенно выше.