Что это было? Реальная помощь от неизвестного, умершего в стародавние времена звероящера или же мои личные глюки — об этом я пока не задумывался. Сейчас мне хватало иных забот. Например тех, что касались визита в Святилище.
Конкретного плана, как действовать, у меня конечно же не было, но вот идеи, одна другой гениальнее, лезли буквально из всех щелей и забивали голову так, что к утру она, фигурально выражаясь, распухала, как тесто у хорошей хозяйки. Но дальше, хвала Малышу и дороге, все ненужные мысли улетучивались неизвестно куда, оставляя одну-единственную: как удержаться на прущем сквозь ломкие заросли кототигре…
К цели своего путешествия мы подобрались к утру четвёртого дня, успев накануне преодолеть самый тяжёлый участок — смыкающиеся стеной джунгли. Точь-в-точь экваториальная Африка с полумраком нижнего яруса сплошного лесного ковра и влажной давящей духотой под пологом вечнозелёной листвы. Самостоятельно дорогу я в этой чаще, сто пудов, не нашёл бы. Зато Малыш… он чувствовал себя здесь, как рыба в воде. Ведь если верить транслируемым мне образам, он тут родился и вырос, поэтому превосходно знал все дорожки и тропы, включая самые тайные.
Хотя его родичей мы в этих джунглях не встретили. Видимо, слишком мало осталось «священных зверей» в этой части Ларанты. Кого-то убили охотники, кто-то откочевал на запад, к Туманным горам, куда люди пока не дошли, а кто-то, наверное, просто отлично прятался. Особенно от своих, путешествующих в компании со злейшим врагом — человеком…
На проложенную через джунгли дорогу, связывающую южную и центральную части Ларанты, мы не совались до самого последнего мига. Выбрались на неё за поллиги до копей. Только тогда Малыш наконец перестал изображать из себя преследующего добычу хищника и потрусил по утоптанной до состояния камня земле качающейся инохо́дью.
Именно в этом составе — священный зверь королевства и горделиво восседающая на нём жрица — нас и встретили стоящие у ворот стражники. В отличие от столицы посёлок добытчиков ценных кристаллов и служителей Храма-Святилища каменных стен не имел. Его окружал простой частокол из брёвен. В принципе, довольно разумно. Чужая армия или даже просто большая банда сюда вряд ли дойдёт, а для защиты от местной живности хватит и обычной ограды.
— Я жрица Адила, старший королевский экзекутор, — надменно представился я уставившимся на меня стражникам. — Прибыла сюда со специальным посланием для хранительницы предгорного Храма жрицы Фарьяны.
Малыш, словно бы в подтверждение моих словно, коротко, но достаточно звучно ры́кнул.
Немая сцена длилась секунды четыре — не всякий же день увидишь подобное — но затем опомнившиеся охранники засуетились-забегали, открывая ворота и бросаясь оповещать о визите начальство.
Командующий стражей десятник примчался из караулки, когда обе воротные створки были распахнуты настежь, а его подчинённые выстроились шеренгой, образовав коридор для проезда высокой гостьи.
Я, в свою очередь, въезжать в посёлок не торопился. Ждал, когда меня пригласят «как положено», согласно статусу.
— Добро пожаловать в южные ко́пи, великая госпожа! — быстро сориентировался десятник, приложив руку к груди и поклонившись в пояс. — Прошу дозволения лично сопроводить вас к хранительнице предгорного Храма.
— Дозволяю, — благосклонно кивнул я начальнику смены и легонечко потрепал Малыша по загривку: «Поехали».
«Кр-р-рмить р-рбудут?» — поинтересовался он, крутнув головой.
«Завалят мясом по самую холку», — пообещал я.
«Хр-р-ршо…»
По посёлку я двигался, не слезая со своего «скакуна». Людей на пути нам встречалось немного. Караванщик Гурса́н не ошибся, предсказывая, что бо́льшая часть рудокопов обязательно в эти дни отправится в Витаград на праздник десятилетия властвования королевы Ирсайи. В том, что праздничные церемонии внезапно сменились на траурные, их вины не было. Такое, увы, частенько случается, и простой человек повлиять на это не может при всём желании.
И, кстати, ещё неизвестно, знают ли здешние, что случилось в столице? Если не знают, то я… ну, в смысле, Адила окажется первой, кто принесёт сюда эту скорбную весть. Хотя для кого-то, возможно, подобная новость скорбной не станет. И даже наоборот, её примут с плохо скрываемой радостью. Ведь о политических предпочтениях местных служительниц я не ведал. Поэтому преподносить столичные новости требовалось весьма аккуратно, чтобы, как говорится, не навредить и, что ещё важней, не подставиться.