— Всё-таки ждали, — усмехнулась Ирсайя, когда у них между пальцами заискрились яркие огоньки. — Малыш, не спеши! — вскинула она предупреждающе руку. — Мне они не опасны.
Тигрокот недовольно ры́кнул, но подчинился. Клацнул когтями по мраморным плитам и спрятал их в расположенные на лапах «подушечки».
Мне прятать ничего не понадобилось. Лук висел за спиной, меч из ножен я не вытягивал, но руку с эфеса пока убирать не стал. На всякий пожарный…
— Вы и вправду решили проверить, как действует ваша клятва на верность? — изогнула бровь королева.
Жайла, стоящая слева от «чёрной», дёрнулась в сторону, огоньки в её пальцах погасли.
— Всем сдавшимся гарантирую жизнь, — буднично сообщила Ирсайя.
— Сдаюсь, — вздохнула волшебница в жёлтой маске и шагнула из кокона.
— Дура, — процедила сквозь зубы Дамира.
— Я тоже сдаюсь, — скороговоркой проговорила «красная» и последовала примеру подруги.
— Две дуры, — уточнила верховная.
Королева махнула сдающимся жрицам рукой, указывая, куда идти и что делать.
Спустя полминуты обеих вывели из тронного зала «под белы рученьки» стражники Предгорного храма, а к нам присоединились Фарьяна, Гринша и десяток бойцов, вооружённых луками и арбалетами. В целом, довольно разумно. А то ведь, кто знает, что там в загашнике у этой змеюки Дамиры. Ведь, как известно, от загнанной в угол крысы можно ждать всё, что угодно.
— Боишься, сама не справишься? — презрительно бросила «чёрная», когда стрелки разошлись вдоль стен и взяли оружие наизготовку.
— Ну, почему же не справлюсь? Справлюсь, — пожала плечами Ирсайя. — Просто я тут подумала… А не дать ли тебе ещё один шанс?
— Шанс? — сверкнула глазами Дамира. — Шанс сдохнуть не от волшбы, а от стрел?
— Нет, — покачала головой королева. — Шанс сдохнуть в бою. Сражаясь. Как истинной жрице, а не приговорённой к виселице преступнице.
— Сражаясь? — верховная откинула назад голову и громко расхохоталась. — Ну, нет. Подобного удовольствия ни тебе, ни твоим лакеям я не доставлю.
— Почему?
— Потому что в таком бою меня будут убивать, как преступницу, а не как жрицу. Потому что ты будешь смотреть на это, как на весёлое представление, и наслаждаться, а я… Я даже камень в тебя швырнуть не смогу, не то что заклятье.
— А если я сниму с тебя клятву? — вкрадчиво поинтересовалась Ирсайя. — Если я разрешу тебе сойтись со мной в поединке? По-честному, без чьей-то поддержки. Лишь ты и я. И каждая поставит на кон свою жизнь.
— Только жизнь? — прищурилась «чёрная».
— Тебе этого мало?
— Достаточно, — кивнула верховная жрица после недолгой паузы. — Что я должна для этого сделать? Сказать, что согласна?
— Да. Но это во-первых.
— А что во-вторых?
— А во-вторых, ты откроешь мне имя предателя, из-за которого умерла моя приёмная мать королева Сирта. И расскажешь, что за причины толкнули его на это предательство.
— Ну, да. Конечно. Я расскажу, а ты никакую клятву с меня не снимешь. Знакомая история, не находишь?
Ирсайя нахмурилась:
— Ты судишь всех по себе. И это твоя основная проблема. Но так уж и быть. Я дам тебе ту гарантию, от которой ты не откажешься.
Она резко вскинула руку и сжала пальцы в кулак.
— Я, королева Ирсайя, дочь Сирты, обещаю верховной жрице Дамире, что если она расскажет мне, кто и зачем предал прежнюю королеву, я тут же освобожу её от священной клятвы на Камне вечного времени, а после сойдусь в поединке один на один… Слово королевы Ларанты!
На неуловимо короткий миг фигура Ирсайи окуталась сине-белым огнём. Пространство вокруг отозвалось тихим звоном невидимых колокольчиков.
— Ты удовлетворена? — посмотрела бывшая пленница на Дамиру.
— Вполне, — наклонила та голову. — Но с условием. Кроме тебя мой рассказ никто не услышит.
— Принимается. Но тоже с условием. Ты будешь рассказывать не словами, а образами. Мыслеобразами, которые увижу лишь я и никто другой. Надеюсь, ты не забыла, как это делается?
Верховная фыркнула:
— А ты не такая простая, как кажешься. Растёшь понемногу. Хвалю. Но только тебе это не поможет. Я сделаю, как ты говоришь. Твои псы останутся здесь, но они ничего не увидят и не услышат. И когда ты исполнишь обещанное, они тебе не помогут. А я… хм… я тебя просто убью. Слово жрицы!
Она тоже, как и Ирсайя, вскинула руку, и та полыхнула призрачным пламенем.